— Ч-чёрт! – ругаюсь я сквозь зубы,
озябшими пальцами пытаясь правильно вставить ключ в замочную
скважину. Следовало давно заменить замок, но всё руки не доходили,
и теперь проблема аукается. Не вовремя!
Со злостью пихаю ключ, — дверь,
наконец, открывается! — и я залетаю в квартиру, будто за мной
кто-то гонится. В зеркале вижу своё отражение и инстинктивно
отшатываюсь, понимая, почему на меня так странно смотрели люди в
лифте. Распахнутое пальто, шарф свисает на правую сторону и ничуть
не прикрывает шею, волосы растрепаны, так как в машине сняла все
шпильки, чтобы расслабить мозг хотя бы немного, а косметика
растеклась и под глазами огромные чёрные разводы. Сходила на юбилей
свекрови! П-поздравила!
С губ слетает болезненный стон. Меня
всю трясёт, но разобрать, что виной всему – собачий холод на улице
или стресс от пережитого, — я не могу. Успокоиться тоже вне
возможностей — и так держусь из последних сил.
Я скидываю пальто с плеч и смеюсь в
голос, но это не радость – истерика.
Слёз нет, только лютая жгучая
ненависть.
Достаю из кладовки чемодан и спешу в
комнату. Спешно скидываю несколько рубашек мужа, брюки, но до меня
молниеносно доходит болезненное осознание — я не героиня мыльной
оперы, чтобы вышвырнуть его вещи, и это его квартира. Здесь я на
птичьих правах! Если я и могу выкинуть отсюда кого-то, то только
себя. Осаживаюсь на кровать, закрываю лицо ладонями и смеюсь. Всё
тело сотрясает от истерики. Вот ты и получила сюрприз под Новый
год! Только какой-то безрадостный. Слёзы всё-таки катятся по щекам,
но быстро высыхают. В груди сдавливает, и хочется закричать так
громко, чтобы сорвать голосовые связки, но выплеснуть боль. Хочется
разнести квартиру ко всем чертям, чтобы муженьку неповадно было, но
искры разума удерживают: «не становись дурой». Сердце буквально
разрывается на осколки. Легкие горят. Кажется, я никогда ещё не
испытывала подобной опустошающей боли. Даже предательство отца не
заставило меня столь сильно страдать в прошлом.
Слышу, как открывается дверь,
подскакиваю с кровати. Как кипятком ошпаренная…
Надо было запереться, чтобы посидел
в подъезде и поморозил свою задницу, скотина! Или свалил к
любовнице — может быть, пустила бы любимого погреться на
вечерок.
В груди очередной укол боли. Я
хватаю свои вещи. Сама толком не понимаю, что нужно взять, и
закидываю в чемодан то, что может пригодиться. Вещички муженька из
чемодана выбрасываю на пол — соберёт сам, не переломится.
— И что ты за маскарад здесь
устроила? – От ледяного голоса меня пробирает до мозга костей.
Ненависть вспышкой бьёт в мозг; напоминает ему, что нужно
действовать быстрее. – Ты никуда не пойдёшь. Да и куда тебе идти? –
посмеивается муженёк.
Поднимаю на него взгляд и смотрю в
бесстыжую рожу, куда хочется плюнуть.
— Ты выглядишь жалко: прими душ и
расслабься, а потом мы с тобой поговорим спокойно.
— А ты уже принял? Или нормально
ходить после того, как помакал свой стручок в помойку?
Меня сейчас вывернет! Зачем только
подумала об этом? Виски сдавливает, желудок сжимается, и пару раз
меня действительно порывает согнуться пополам, но я сегодня ничего
не успела съесть после скудного завтрака — это спасает.
— Теперь это так называется?
Помойка? Не знал. Тебе хочется знать, понравилось ли мне?
Совершенно не понравилось, но что поделать? Хоть как-то мог
удовлетворить свои потребности. Ты же целыми днями пропадаешь на
работе, всё стараешься начальнику услужить, прыгаешь перед ним на
задних лапках. Да этот старикан видит тебя чаще, чем родной муж. А
я не железный. Ты должна была приехать раньше. Если бы приехала,
мне бы не пришлось идти с ней, насладились бы близостью с
тобой.
Я смотрю на мужа, словно впервые
вижу. Он действительно верит в то, что несет? Околесица
какая-то!
