Я вернулась домой пораньше. Малышка уснула на руках. В розовом
одеяльце и чепчике с кружевами она смотрелась невероятно мило.
Сегодня мой муж Альдор настоял, чтобы я поехала в город, забрала у
портного новые вещицы для доченьки. Я занесла вещи в детскую,
уложив Айрин в кроватку. И замерла.
Из соседней комнаты доносились голоса. Сдавленный девичий смех,
потом стон, еще один… Я похолодела, выскальзывая в коридор. Пальцы
задрожали, сердце замерло, когда я повернула дверную ручку. Ведь
голос был знакомым.
Дверь медленно открылась. Я замерла на пороге, прижимая ладони к
колотящемуся сердцу. И уставилась на родную сестру и своего мужа. В
одной постели.
Альдор лежал на спине, его длинные белоснежные волосы
разметались по алому шелку. Такой пошлый цвет, что захотелось
отвернуться. Но я продолжила смотреть. На запрокинутое в
наслаждении мужественное лицо, на крепкие мускулы, играющие под
кожей, на сильные руки, сжимающие бедра моей сестрицы. Тонкой,
гибкой, оседлавшей Альдора и томно прикусывающей пухлые губки.
– Эмми… – ахнула я.
Эмми дернулась. Она завозилась на Альдоре, оборачиваясь на меня,
пытаясь прикрыть грудь простыней.
– О, Мэри? Ты… ты рано вернулась… – промямлила Эмми.
– Как ты мог?! Она же моя сестра! – я стиснула пальцы, а муж
лишь изогнул бровь на мою истерику, вальяжно возлегая на
подушках.
Ладно. Если быть честной, Эмми – не моя сестра. А сестра Мэри
Соул, в тело которой я, Маринка Кузнецова, попала пару часов назад.
Когда мой самолет, летящий с тропических островов, приземлился не в
Домодедово, а прямиком в океан. Из пассажиров не выжил никто, а я
открыла глаза в милом ателье с малышкой Айрин на руках. И с
воспоминаниями о жизни Мэри, в теле которой оказалась.
Эмми взвилась на ноги, встрепанная, замотанная в простыню.
– Не смей кричать на мужа! – визгливо одернула она. – Альдор –
достойный мужчина! И я еще рожу ему наследника! Нормального! А не
никому не нужную дочку, после которой ты осталась бесплодной!
Стерпеть гадости в сторону малышки я не смогла. Ладонь
взметнулась в хлесткой пощечине. Эмми пошатнулась, схватившись за
щеку.
– Убирайся из моего дома, дрянь! – закричала я. – Иначе я не
знаю, что я с тобой сделаю!
– Да понятное дело, почему он смотрит на других! Мужчине тепло
нужно, ласка! А не истеричка, которая закатывает сцены! – завизжала
в ответ Эмми, вцепляясь мне в волосы.
– Да тебя убить мало! Как ты могла, с мужем родной сестры?!
Пока я пыталась отодрать от себя Эмми, Альдор невозмутимо встал
с кровати, затягивая ремень на брюках.
– Прекрати этот цирк, Мэри, – холодный голос ударил наотмашь. –
Не смей оскорблять Эмми. И вообще, иди в детскую. К дочке. Она
опять плачет, сколько можно? Лучше бы я и правда женился на Эмми, а
не на тебе. Она точно родила бы мне сына!
Он с досадой поморщился. Эмми, отцепившись от меня, сбежала
поближе к нему.
– Да пожалуйста! – выпалила я с обидой. – Живите, как хотите!
Только меня в это не впутывайте! Я не останусь с тобой, Альдор,
после такого! И не позволю, чтобы моя дочка росла с отцом, которому
не нужна… А с тобой, гадина, мы еще поговорим! Расскажешь, как
давно раздвигаешь ноги перед моим мужем! Я же тебе доверяла,
сестренка!
Ядовито выплюнув последнее слово, я сверкнула глазами на Эмми.
Она жалобно посмотрела на Альдора, хлопнув ресницами.
– Альдо-ор, эта ненормальная мне угрожает. Ну, сделай
что-нибудь? – протянула Эмми.
Он набросился на меня, за локоть вытягивая в коридор. Я
всхлипнула от страха. Ну, и хватка! Еще синяки останутся! Альдор
почти зашвырнул меня в детскую.
В ярости я бросилась к нему. Хотелось расцарапать эту надменную
морду-кирпичом! Мне было до одури обидно за Мэри. Молоденькую,
красивую, тихую тень мужа, которая постоянно пыталась ему угодить.
Даже корила себя, что не сумеет родить для него сына. Ведь после
сложных первых родов лекарь сказал, что больше забеременеть Мэри не
сможет. Она так переживала, что расстраивает этим Альдора. Ведь
любила его до безумия. Зато я – нет! И терпеть это безобразие не
собиралась!
