— Я предупреждал, чтобы ты не звонила, когда я с женой? —
прозвучал недовольный голос Олега с террасы, и я обернулась.
Неужели он не закрыл дверь?
Я даже не поняла смысла сказанного.
Просто была удивлена, что он так громко разговаривал.
Но стеклянная дверь, отделяющая зал, где сидели наши матери, я и
дочка, была закрыта.
Я непонимающе посмотрела на широкую спину мужа в белой
рубашке.
Какого черта происходило?
— Я помню, помню… — прозвучал нежный девичий голосок, и у меня
внутри поселился холод.
Я опустила медленно руки на живот, где жила наша вторая малютка
и облизала нервно губы.
Почему я слышала этот разговор?
— Варя, что происходит? — нервно спросила свекровь и со звоном
поставила чашку с чаем на стеклянный столик.
Лина, наша дочурка, слезла с дивана и задумчиво качнулась к
умной колонке.
До меня дошло, что синхронизировался телефон супруга и колонка.
Но я не понимала как такое возможно и почему мы слышали его, и он
слышал собеседницу.
С кем он говорил?
Противная холодная ладонь легла мне на сердце.
— А раз помнишь, зачем звонишь? — спросил лениво Олег и качнулся
с пятки на носок. Я обернулась в сторону колонки и попыталась
переключить настройки на свой телефон. Соединение никак не
устанавливалось, поэтому мы услышали следующее:
— Олег, я просто, понимаешь, я только с узи. Я делала узи… —
заикаясь, начала говорить девушка и свекровь бросила на меня злой
взгляд полный раздражения.
Мой телефон не реагировал на синхронизацию и вообще не мог найти
умную колонку.
Но это было так неважно, потому что контекст разговора повергал
меня в ужас.
— Варя, — фыркнула свекровь, когда моя мама попыталась
остановить ее и придержать за локоть. — Что происходит. Дай сюда
мобильный. Лина, постучи в дверь, пусть папа что-то сделает.
Дочка нахмурилась. Она вообще не любила, когда ей помыкали, вся
в мужа, и насупив бровки, сложила руки на груди.
— Оно не выключается, — сказала я растерянно, потому что уже и
не важна была конфиденциальность разговора. Я подозревала, что
следующим услышу.
Подозревала и от этого у меня внутри противно все похолодело,
словно бы корка изморози покрывала органы.
Малютка в животе занервничала, и я положила ладонь, чтобы хоть
как-то ее успокоить. Но не выходило.
Низ живота еще сильнее потянуло, и я прикусила губы.
— И что? — холодно прозвучал голос мужа, звеня словно бы
металлом.
Лина благоразумно зажала руками ушки.
Олег не слышал, что у нас в зале происходило. Он слишком много
денег вложил в стеклопакеты с шумоизоляцией. Это был один из
важнейших критериев в постройке дома. Должно быть тихо, и чтобы ни
один звук не проникал снаружи и не выходил изнутри.
— Варя, да сделай что-нибудь… — фыркнула свекровь и дернула меня
за руку. Но я только качала головой, стоя как вкопанная от лютого
шока, который накрывал меня словно тяжелое ватное одеяло, из-под
которого даже выбраться удавалось с трудом. — Варя, ну что ты уши
развесила. Слышишь же, что там личный разговор .
— Это со мной у него личные разговоры… — прозвучало безжизненно.
— А там…
— Я просто думала, что ты захочешь, что ты обрадуешься… —
говорила счастливо девушка. Ее голосок сочился незамутненной
нежностью и радостью. А у меня сердце сдавливали все сильнее, все
труднее становилось дышать словно бы надгробную плиту на грудь
положили или сковали ребра металлическим кольцом.
Лина тихонько подкралась ко мне и схватила пальчиками подол
моего платья. Потянула на себя, чтобы я отвлеклась. Но не
выходило.
Я наблюдала, как за стеклянной дверью мой муж разговаривал со
своей…
Любовницей?
Кто это ему мог говорить про узи? Кто еще не должен звонить в
момент, когда он с семьей.
— Олег! — крикнула свекровь, бросая биться с умной колонкой,
которую скорее всего заглючило, раз она до сих пор не прервала
соединение.
