— Да-а… Сделай это еще раз, — прозвучал из-за двери возбужденный
голос моего мужа.
Я застыла по середине коридора и огляделась. Я шла на улицу
немного подышать воздухом, почти четвёртый месяц беременности, а я
все еще мучилась легким токсикозом. Но расслышав голос мужа из-за
двери одной из комнат отдыха, я затормозила.
Сморгнула.
Облизала губы.
— Я скучала… — промурлыкал ему в ответ женский голосок.
А у меня ноги онемели. Сердце застучало и попробовало разбить
ребра, чтобы выбраться наружу.
Я прикрыла глаза и положила руки на живот.
Мой малыш. Маленький, родной малыш, пол которого мы должны были
сегодня узнать на вечеринке.
Я сделала шаг вперед. К двери. К деревянной двери, покрытой
идеальным светлым маслом, которое сохранило естественный вид
двересины.
В этом загородном эко-комплексе все было таким. Настоящим. Залы
в рустикальном стиле, живые цветы. Брак мой крепкий и тоже
живой.
Так мне казалось.
Я положила ладонь на дверное полотно и тяжело задышала.
Нервы натягивались, звенели.
Игнат не мог так поступить.
Зачем ему это? У нас же ребенок скоро родится. У нас полная
семья будет. Загородный дом, который муж присматривал для поездок
на природу по выходным. У нас же все было хорошо. Мы два года в
браке. Два года, как я из Семеновой стала Рокотовой. Два года, как
я носила на пальце обручальное кольцо.
Два года моего счастья разлетались осколками, и я глазами
полными слез стояла и смотрела перед собой, не видя ничего.
— Не отвлекайся и повтори ту штуку с языком, а то жена скоро со
своим токсикозом бревном станет, и никогда не доставит такого
удовольствия как ты… — хрипло произнёс супруг, и меня эти слова
словно по лицу хлестнули. Да, с беременностью наша жизнь претерпела
изменения, но это не означало, что так будет всегда. Да, меня мучил
токсикоз, но он скоро пройдёт. Да, у меня…
Из-за двери послышались шорохи, приглушенный стук бокалов,
шпильки туфелек по полу.
Я прикусила губу, запрещая себе плакать, но через секунду
поняла, что запреты ничего не значили, потому что слезы потекли из
глаз, и я судорожно постаралась их вытереть.
Это не Игнат. Он не мог так поступить со мной. Может быть это не
он? Может быть голос просто похожий, ведь правда?
Я вытерла нос запястьем.
Если это он, будет большой скандал. Настолько большой, что пара
журналистов присутствующих на мероприятии в качестве гостей, завтра
осветят это событие со всех сторон.
— Поэтому ты меня и любишь… — прозвучал женский голос, который
тоже был смутно знакомым. Такое чувство, что я попала в какой-то
психологический триллер, и теперь стоя на пороге разрушенной жизни,
я пыталась еще как-то вынырнуть в реальность, но не выходило.
Отец будет зол. Нереально зол, особенно если учесть, что они с
моим мужем деловые парнеры.
— Почему ты с ней? — это я услышала, когда приложилась ухом к
двери.
— Мы это не обсуждаем, — выдохнул муж, и в комнате что-то
упало.
У меня вспотели ладони, нервно дернулся глаз. Уверена,
растеклась вся косметика.
Игнат…
Он же говорил, что никого чудеснее меня не встречал, что я его
сердце. Что я его самая главная ценность.
— Все же знают, что ты женился на ней из-за бизнеса! —
неразборчиво произнесла девица, и я ощутила как в груди разрослась
необъятная пропасть. Я отпрянула от двери. Посмотрела по
сторонам.
Игнат не мог на мне жениться по принуждению. До нашей встречи он
даже не знал кто я. Я просто ехала с универа, и у меня по середине
дороги машина остановилась. Ливень был жуткий, и моя маленькая
машинка просто утопала в воде, которой на дороге было по щиколотку.
Я вылетела из салона и постаралась хотя бы поставить знак, но
следом за мной дорогу перегородил внедорожник, и появился
Игнат.
— Девушка, в машину, в машину сядьте, — произнёс он, и я
почему-то села. Мокрая, в пропитанной водой одежде. И стала
набирать отца. А Игнат обошёл мою машину и показал жестами, чтобы я
открыла капот. Спустя пару минут он подошел к двери и дернул ее на
себя. — Надо в сервис. Вы въехали несколько метров назад в глубокую
лужу на Пресненской?
