- Варь, сходи уже куда-нибудь с девчонками, - снова начал
настаивать муж, не подозревая, что своими руками толкает нашу
семейную жизнь к обрыву. - Уже месяц сидишь, как сыч, совершенно не
понимаю, что с твоим настроением…
- Да все в порядке, - отмахнулась, не оборачиваясь и продолжая
мыть посуду. - Погода, наверное…
Отмазка была так себе и мы оба это прекрасно понимали. Вчера,
например, ярко светило солнце и было непривычно тепло для наших
краев ранней весной. Как и всю прошлую неделю: дождь пошёл с час
назад. Уверена, Никита нахмурился, но проверять я не рискнула,
потому как пришлось бы придумывать объяснение посерьёзней или, хотя
бы, правдоподобнее. Не могла же я ему сказать, что у меня
галлюцинации…
На самом деле, могла. Могла рассказать ему абсолютно все, что и
делала обычно, но только не в этот раз. Это был мой первый секрет
после года в браке, но, как потом оказалось, не последний.
Ровно месяц назад, в четверг, двадцать пятого февраля, в
двенадцать сорок шесть по полудню, я стояла у здания театра,
поджидая подругу. Конечно, она, по обыкновению, опаздывала, а я
тайно надеялась, что на столько, что входить в зал и занимать свои
места станет неприлично: смотреть любительскую постановку с
участием ее нового ухажёра совершенно не хотелось. Погода была
хорошая, относительно тепло и солнечно, я то и дело прищуривалась,
спасаясь от бликов на проезжающих мимо машинах, а когда один глаз
начал немного подёргиваться от напряжения, отвернулась и тогда
увидела его. Он показался всего на мгновенье, исчезнув из поля
зрения так же стремительно, как и появился. Я побежала следом, не
помня себя, свернула за здание театра и в растерянности повертела
головой: никого. Не знаю, сколько я так простояла, но очнулась от
того, что настырно звонил телефон в сумочке.
- Где тебя носит? - проворчала Ольга недовольно, а я ещё раз
обернулась вокруг своей оси, убедилась, что в переулке совершенно
одна, и заспешила к главному входу, забыв ответить или отключиться.
- Что ты там забыла? - удивилась подруга, а потом махнула рукой и
потянула меня за рукав, бормоча: - Уже третий звонок был…
Подруге я также не призналась, да и было не к месту. Мы
стремительно разделись и почти бегом припустились в малый зал, где
уже вовсю шёл спектакль. Я аплодировала, когда все аплодировали, и
кивала, когда подружка тыкала меня локтем и что-то горячо шептала
на ухо, вероятно, нахваливая исключительный талант некого
Александра. На сцене происходило какое-то мракобесие, актеры
скакали из угла в угол в нелепых нарядах, а я то и дело потирала
глаза и трогала свой лоб, в попытке понять, не поднялась ли у меня
температура. К концу представления я уверилась в том, что словила
глюк, но выбросить его из головы уже не могла, основательно уйдя в
себя.
На мое счастье, подруга после финальных оваций заспешила в
гримерку, а мне позволено было ретироваться, что я незамедлительно
и сделала. Домой заходила с опаской: хоть Никита ещё и не должен
был вернуться, он иногда баловал меня, приходя пораньше, а
встречать его в своём нынешнем состоянии категорически не хотелось,
как и объясняться, в чем заключается причина.
Он вернулся даже позже обычного, но и этого времени оказалось
недостаточно.
- Как спектакль? - поинтересовался, дежурно поцеловав.
- Произвёл неизгладимое впечатление, - ответила почти правду.
Если не придираться, так и есть: мираж я увидела, когда действо уже
началось.
Он хохотнул, сопоставив мою прострацию с интригующим названием
«В тени полночной пихты», разделся и лёг рядом, мгновенно заснув. А
я всю ночь таращилась в потолок, не в силах даже закрыть глаза,
потому что тут же начинали прыгать картинки воспоминаний, одна
другой откровеннее. Было боязно, что я начну бормотать его имя во
сне и сладко мять простыню. Я бы себя за такое пристрелила, даже не
став будить и требовать объяснений.
