Больно смотреть на губы любимого, на
которых видишь следы чужой помады. Но еще больнее видеть
испещренные морщинами губы директрисы, на которых за шестьдесят лет
она так и не смогла найти контур и поэтому мазала помаду, как
придется, просто нащупав отверстие, из которого прямо сейчас
исходил укор за укором.
- Я сколько раз говорила вам, Марина
Олеговна, не делать из мухи слона?! – задала Анна Ивановна
очередной вопрос, наконец, закончив втирать в губы сухую красную
помаду. Небольшой красный штрих на зубах она тоже не забыла
оставить. – Кто вам сказал, что голову скелета украл именно сын
Кострова?
- Череп, - уточнила я машинально. –
И именно сын Кострова на прошлой неделе уже выносил его из моего
кабинета, чтобы поиграть им в спортзале в боулинг.
- Вы со своим… скелетом, Марина
Олеговна, вытрепали школе все нервы! Сдался он вам? – директриса
швырнула помаду в свою сумочку и плюхнулась в кожаное кресло, чтобы
в очередной раз посмотреть на меня из него свысока. – И что вы
хотите от меня?
- Я хочу, чтобы вы поговорили с
Костровым и его отцом. Очевидно, мои просьбы он не понимает.
Кстати, отцу Кострова я уже позвонила. Он едет сюда.
- Конечно, она уже позвонила! –
всплеснула руками Анна Ивановна и хлопнула ладонями по столу,
отчего мои глаза непроизвольно моргнули. – До вас, Марина Олеговна,
в нашей школе не было ни одной проблемы с этим скелетом. До вас в
нашей школе, вообще, проблем никаких не было.
- Кондратий.
- Что? – поморщилась женщина.
- Скелета Кондратием зовут. Елена
Владимировна, когда мне его передавала, сказала, что его зовут
Кондратий.
- Это меня скоро Кондратий хватит.
Скелет у нее Кондратий… - Анна Ивановна глубоко вдохнула и,
оттопырив мизинцы, начала массировать виски указательными
пальцами.
Стоя перед ней, как школьница, я
ждала, когда она закончит свою медитацию и продолжит на меня
кричать. Честно говоря, не помню, чтобы она хоть с кем-то в своем
кабинете разговаривала нормальным тоном. Разве что с завучем, и то
только потому, что та тоже могла накричать на нее в ответ.
Присесть мне, разумеется, никто не
предложил. В этой школе я новичок и один из самых молодых
педагогов, так что о том, что такое дедовщина среди учителей я знаю
не понаслышке. Меня охотнее принимают за декор кабинета, который
мне выделили, нежели за полноценную коллегу. На меня даже
подготовку предстоящей новогодней ёлки для школьников скинули,
потому что больше никто этим заниматься перед праздниками не хотел,
а меня никому не жалко, да и не положено мне иметь никаких планов,
пока я не завоюю почетное звание - учитель. Пока что для всех я
«эта из биологии, в очках».
Стук в дверь нарушил тишину.
- Можно? – чисто формально спросил
отец Кострова и вошёл в кабинет.
- Здравствуйте, Михаил Захарович, -
тут же по струнке выпрямилась Анна Ивановна, приветствуя родителя
главного хулигана школы. – Спасибо, что нашли время заехать к нам.
Присаживайтесь…
- Что на этот раз? – хмуро перебил
директрису мужчина, не спеша садиться. Острый взгляд серых глаз
перешел с лица Анны Ивановны ко мне. И, наверное, благодаря
исключительно нечеловеческой силе воли отец Кострова не закатил
глаза, увидев меня второй раз за эту неделю.
- Да, пустяки, - махнула Анна
Ивановна рукой и нервно усмехнулась, едва я успела открыть рот,
чтобы ответить.
- Вы выдернули меня с работы ради
пустяка? – стал мужчина еще более хмурым и злым.
«Оборотень в погонах» - в очередной
раз подумала я про него. Не может человек с такой внешностью быть
тем, кто закон охраняет. Он может быть только тем, кто его
нарушает, и нарушает регулярно. И сына таким же воспитал.
- Ваш сын украл из моего кабинета
череп Кондратия, - выдала я как на духу.
