Сегодня двадцать первое мая, третьи сутки полёта по маршруту Аурумус — Эпсилон-4. Все системы функционируют нормально, перегрузки в пределах допустимых норм, экипаж и пассажиры в полном порядке.
Это вполне безопасный сектор космоса, человеческие колонии и станции сонно плывут в беззвучной черноте... Мне скучно. Я бы не отказался от небольшого сражения или хотя бы манёвров.
Стоп. Мне запрещено об этом думать.
Да, кстати, я — корабль. Космическая крепость невероятной боевой мощи. Силы моих орудий хватит для превращения в пыль средних размеров планеты. Я единственный в своём роде, мне нет аналогов, нет соперников, я мог бы раздуться от гордости!..
Но мне запрещено гордиться.
Меня зовут Орион. Сначала я был проектом «Орион-1», но потом мои создатели поняли, что я совершенен, на данном этапе развития науки и техники ничего лучше создать просто невозможно. И цифру убрали.
Я остался просто Орионом.
Был один человек, который произносил моё имя так, что оно мне полюбилось. Я не видел этого человека уже почти два года. Мне запрещено писать письма или устраивать видеоконференции, мне запрещено даже хранить в памяти его изображение.
Но я очень скучаю.
И этого мне никто не в силах запретить.
ЧАСТЬ 1.1, Поль. 3 июня 5398 года
Часть первая. Малые величины, которыми можно пренебречь
Инженерно-строительная база «Эпсилон-34»
3 июня 5398 года от Восшествия Императора
2:14 (время станции)
Седой мужчина с улыбкой смотрел в монитор, длинные пальцы пробегали по вспыхивающим клавишам сенсора, на стене перемигивались разными цветами лампы аппаратуры, в ночной тишине шумел только едва различимый вентилятор системы жизнеобеспечения. Станция спала, по пустынным коридорам ползали только роботы обслуживания.
Отличная ночь.
Профессор Поль Леви такие ночи обожал — хорошо работается, тихо и спокойно, мысли ясные, не потревоженные ничьими мелкими проблемами и эмоциями, никто не оттягивает мощность сети на бесполезные игрушки, вся сила станции в его распоряжении...
В углу экрана мигнул индикатор, цифра 100 сменилась на 99,98. Профессор нахмурил седые брови, свернул основной диалог, коснулся трея с информацией о сети...
Ага, не спится кому-то. Кто же это решил испортить занятому человеку такую хорошую рабочую ночь? Мужчина углубился в дебри информационной паутины станции, внезапно выпрыгнуло сообщение о запрете, он нахмурился, ругнулся, со злостью защёлкал пальцами по сенсору... Доступа нет, надо же! Заборов понаставили, писаки хреновы, обезопасились! Их вечное убеждение, что в станционной сети администратор — царь и бог, уже даже не смешно. Надоело.
Система наконец пропустила, по экрану побежали строчки входящей-исходящей информации. Ага, развлекаемся, значит. А кто? Профессор ввёл ещё одну команду. На экране высветился скан лица молодого мужчины и анкета, профессор Леви довольно потёр руки. Всё с вами ясно, товарищ наладчик из пятой лаборатории. Надо же, женатый человек, а висит в виртуальном порноимитаторе. Нехорошо, нехорошо...
Профессор косо усмехнулся и ввёл ещё одну строчку. Обрыв сети, молодой человек! Команда была «отбой», а значит — спать, всем спать.
Мужчина удовлетворённо сложил руки на груди — там, где пехота не пройдёт и бронепоезд не промчится, там программисту института искусственного интеллекта красная дорожка постелена.
Он по-мальчишески хитро улыбнулся цифре 100 в углу экрана и развернул прерванную программу с мигающим в ожидании курсором, прикоснулся к сенсору, с улыбкой посмотрел на стоящий в контактной капсуле информационный кристалл, тихо сказал:
