Меня окружала темнота. Первое время я вообще не понимал где нахожусь. Потом догадался, что лежу на чем-то жестком. Ещё давила тишина. Как я не силился, ни одного звука различить не мог. Но хотя бы имел возможность думать. Правда легче от этого не становилось. Даже не получалось определить сколько времени я здесь лежу. Кстати, здесь это где? Этот вопрос оставался без ответа до тех пор, пока не послышался скрип. Что это могло быть? Мой мозг никак не реагировал. Потом, позже, я сообразил, что в моей голове подобных вещей априори не должно быть. Всё из-за скрипа половиц. В мире, где я жил, такого просто не могло произойти. Но об этом мне пришлось думать позже, а пока я молча слушал скрип. Потом кто-то кашлянул и подошел к кровати. Я почему-то был уверен, что лежу именно на кровати.
– Санко, тебе лучше? – заботливо произнес мужской голос.
Это он кому? Мне что ли? Сколько себя помню меня звали Алекс. Полным именем Александр называли разве что в детстве, когда в школе учился. Надо попробовать посмотреть, кто это со мной говорит. Сделав усилие, я понял, что глаза уже открыты. Но по-прежнему темно. Может это слепота? Неожиданно до меня дошло, что в помещении полумрак. Повернув голову в другую сторону, я, наконец, увидел свет и стоящего рядом старика.
– Где я? – поразительно, какой слабый голос.
– Ну, хвала небесам, ожил! Я уж думал – всё. Санко ещё полежит так с недельку, да и окочурится. Ан нет! Значит, хорошо.
– Я – Алекс.
– Слыхали, слыхали. В бреду говорил. Но у нас в Багульнике так не принято. Санко-то оно лучше будет.
«Ладно. Пусть. Но где я? Что за Багульник»?
– Ты по-за деревней лежал. Там тебя и нашли. Пришли бы позже – точно бы околел. Так что мы в самый аккурат. Ефимко меня кличут. Мы с Обрадом за сухостоем собрались, только за деревню вышли – глядь, лежит! Послушали – живой! У Обрада тесно, да жена у него Дажка. А я – один. Мы тебя сюда на волокуше и притащили.
– Куда?
– Так в деревню! Багульник – местечко так наше зовется.
В общем, так я оказался в деревне со странным названием. Вскоре мой организм окреп достаточно, что позволил самостоятельно вставать. Только память не могла подсказать, каким ветром меня сюда занесло. Пришлось принять действительность, как она есть. А действительность, оказалась, мягко говоря, не привлекательной. Произошло это следующим образом: Ефимко куда-то вышел, оставив меня одного. И тут мне пришла идея выглянуть на улицу. До этого я смотрел в маленькое оконце, но сквозь мутное стекло ничего толком не разглядел. На мне была рубаха и штаны. Видимо, Ефимко расщедрился и поделился одеждой. Моя, как он выразился, совсем «ни в какие ворота» и пришлось её сжечь. Я отворил дверь и оказался в темных сенях. И чуть не рванул обратно, потому что было очень холодно. Но любопытство пересилило, и я выглянул на улицу. Увиденное поразило до глубины души – вокруг был снег. Много снега. Да так, что от входных дверей до покосившегося черного забора вела узкая дорожка, по обе стороны которой, высились снежные стены. Высотой не меньше полутора метров. Больше ничего увидеть не удалось, потому что я продрог до костей и бросился обратно в дом. И ещё долго грелся возле неказистой печки.
