Порывы ветра гуляли между тесно прижатыми друг к другу зданиями, поднимая в воздух пыль и уличный мусор, пропитанный запахом гари и ржавчины. Неоновые вывески вспыхивали то ярче, то гасли, их отражения дрожали в мутных лужах, растекаясь разноцветными разводами и образуя радужную плёнку от дизельных масел. Весь мир давно перешёл на солнечную и водородную энергии, но всё же в бедных кварталах транспорта, который нуждался в дизеле и бензине, было полно. Глухие звуки проезжающих вдалеке машин смешивались с приглушёнными голосами, доносившимися из узких переулков. А за всем этим, за дымкой и грязью, возвышались гигантские небоскрёбы – недосягаемые башни, где обитали те, кто никогда не опустится в этот мрачный лабиринт улиц.
Город раскололся на два мира. В одном – грязь, нищета и вечная борьба за выживание, в другом – роскошь и безопасность. В бедных кварталах воздух был густым от смога, и многие уже не выходили на улицу без респиратора. Люди сутками гнули спины на заводах или хватались за любую подработку, лишь бы заработать несколько нанитов на никчёмную жизнь. Узкие улочки утопали в сумерках – старые электрические фонари едва справлялись с туманом из дыма и пыли.
Крики на рынках, внутри торговых центров, шум моторов и скрежет железа сливались в единую, не прекращающуюся какофонию, которая сопровождала жителей с утра и до самой поздней ночи. Автомобили и мотоциклы, покрытые слоем ржавчины и грязи, двигались по тесным переулкам, почти не оставляя пространства для пешеходов. Некоторые же транспортные средства парили в воздухе, скользя над землёй, едва касаясь её. Эти летающие машины, скрытые от глаз лишь небольшими искажёнными огнями, казались неестественными в этом мраке. Они излучали низкий гул, как шёпот далёких бурь, и оставляли за собой струи искр, когда их магниты сталкивались с ветром, тянущим их вдоль грязных фасадов домов. Парящие транспортные средства были быстрее и изолированней, скользя над столпами людей, не замечая их, как звёзды, что никогда не соприкасаются с землёй.
В воздухе витал едкий запах дешёвого топлива и химии, пропитывая узкие улочки ядовитым коктейлем. Над головами мелькали дроновые патрули – крошечные, но повсюду, как назойливые насекомые, следящие за каждым движением. Преступность здесь была нормой, а не исключением.
В самых нищих районах люди ютились в руинах бывших фабрик и складов, среди потрескавшихся стен и провалившихся крыш. В заброшенных цехах, освещённых тусклым светом старых ламп, работали подпольные мастерские. Здесь собирали всё – от имплантов сомнительного качества до нелегального оружия. Уличные рынки бурлили, заваленные грязью и мусором, где каждый пытался впарить хоть что-то, лишь бы наскрести на еду или выплату долга. Город будто застрял в собственной агонии, увязнув в разрухе и безысходности.
Город не умирал, он лишь менял свою кожу. Пока внизу люди задыхались в дыму и копошились в поисках работы, наверху, в стеклянных башнях, жизнь шла по другому сценарию. Здесь не было вони, шума и страха. Воздух очищали мощные фильтры, роботы безукоризненно выполняли команды, умные системы заранее предугадывали желания хозяев, а преступность была в районе нуля. Никто не задавался вопросами, никто не заглядывал за границы своей реальности. Так было проще.
Между этими двумя мирами были транспортные хабы, огромные терминалы, с которых огромные воздушные судна и поезда уходили в высоты, к высотным аркам, ведущим к районам, где воздух был чистым, а жизнь – спокойной. Но они были как отдельные крепости, и попасть туда без связи и благословения хозяев мегакорпораций было практически нереально, а кто попадал, тот сразу же исчезал.
