В таверне мы нашли мёд и мягкие койки - именно то, что нужно
людям, ждущим призыва в Совнгард каждый божий день. Алкоголь
дегустировать было решено в первую очередь. Галмар разрешил, но сам
отправился отлёживаться - свежие раны, легшие поверх старых шрамов,
ощутимо болели даже будучи изрядно политыми лечебными
настоями.
Было очень шумно, и казалось, будто мы - самые бесшабашные и
счастливые люди, какие только могли забрести в Айварстед. Но
правдой это не было... Мы видели смерть, война давно стала нам
привычна - каждый из Братьев Бури не так давно был кузнецом,
фермером или охотником. Редкие - служили в страже одного из
владений, единицы помнили настоящую войну. Однако, нас не спросили,
хотим ли мы всего этого. Они просто продали нас эльфам, а стерпеть
этого истинный норд не смог бы ни в какие времена.
Сквозь медовый дух, сделавший краски ярче, а лица моих братьев -
веселее, я видела, что все они - селяне, трактирщик, даже Братья -
поглядывали на меня то ли с надеждой, то ли со злостью. С одной
стороны я - существо из легенд, тот самый драконорожденный,
способный материться по-драконьи и убивать долбаных ящериц
окончательно и бесповоротно. Но с другой... может, именно моё
появление и пробудило древнее крылатое зло? Даже мне самой иногда
так кажется, что уж взять с тех, на кого подобное не сваливалось. Я
их не виню, но немного обидно. Почему я?..
По большому счету, мне и до всей этой кутерьмы знакомые норды не
особенно радовались. О босмерах ходит множество слухов, и минимум
половина из них - чистая правда, как я думаю. Уверенности нет, ведь
я - не обычный босмер. Я не знаю босмериса и мало видела
представителей моего племени. Растил меня норд - фермер, живший в
нескольких километрах от Хелгена. Отец никогда не говорил, откуда я
взялась, да и не особенно меня это интересовало. Общаться с
соседями приходилось не слишком часто, а гостей мы не принимали. Уж
не знаю, почему папа забрался в такую глушь, а не купил хибарку в
том же Хелгене или Ривервуде.
Мимо сновали официантка и трактирщик - они выглядели совершенно
счастливыми, и понятно: ребята, готовые умереть хоть завтра, не
экономили на отдыхе. А может, во всём виноват патриотизм, которым
были заражены все норды, кого мы встречали на своём пути. Настоящий
ли он - черт его знает, но недоверия моего не понимал ни один из
моих братьев по оружию. Они мне меньше доверяли поначалу, чем
встреченному в лесах одинокому охотнику-норду, который мог
оказаться имперским шпионом с куда большей вероятностью, чем
я.
Созерцая переполненный зал таверны и довольные лица сельских девиц
в объятиях моих друзей, я решила предаться воспоминаниям - о том
времени, когда жизнь моя была куда проще и безопасней. В отличии от
настоящих нордов, к войне я тёплых чувств не питаю - ну ее, войну.
Лучше жить в спокойствии, полоть папины грядочки, охотиться на
всякую мелочь в лесу и иногда выбираться в Хелген, чтобы продать
плоды своих мирных трудов. Думаю, папа согласился бы со мной, хоть
и был самым настоящим нордом из всех, кого мне удалось узнать за
свою жизнь. Спросить его, увы, не получится - талморцы забрали его
за день до того, как дракон сжёг Хелген.
Отлично помню ту ночь, когда они явились по наши души - мы никогда
не запирали двери, предпочитая обкладывать дом капканами. Время от
времени один из них щелкал, выдавая неудачную попытку какой-нибудь
живности утащить что-то с нашего огорода. В ту ночь не щелкнул ни
один капкан. Дверь распахнулась, в дом вошли трое. Увидев домашний
алтарь Талоса, который есть в каждом нордском доме, самый высокий
из них - маг, судя по одеянию - ухмыльнулся. "Убить всех". Он
говорил не на общем языке, но я поняла его. Так же, как поняла, что
прикидываться спящей больше нет смысла - соскользнув с койки, я
ухватила лук и колчан и приготовилась к выстрелу. Отец выглядел
спящим, и я скорее умерла бы, чем позволила остроухим нарушить его
сон, но, когда подручные ухмыляющегося мага подошли близко к его
койке, вскочил и раскроил одному из них череп невесть-откуда
взявшимся топором. С боевым кличем на губах он - глубокий старик,
еще с вечера выглядевший больным и немощным - бросился на второго
вояку. Отойдя от шока, я спустила стрелу, но она отскочила от
сияющего магией ледяного щита, созданного магом в долю секунды. Не
особенно растерявшись, я выпустила еще одну стрелу, но ее ждала та
же участь. Отец, расправившись со второй целью, уже двигался на
мага, рыча проклятия в адрес всех меров. Маг продолжал улыбаться,
будто бы окровавленные останки его товарищей совершенно не пугали и
вдруг быстро зашевелил губами, читая какое-то заклинание. Взмахом
руки, он, даже не коснувшись, вырвал топор из рук отца - измазанное
кровью топорище отделилось от рукояти, оставшейся в руках
ошалевшего отца, и взлетело под потолок, замерев ровно над его
головой.
