Лёд сверху трещит длинной нотой. В наушниках Ноа Брукса звенит рой. Капитан Томас Эванс поднимает руку и держит паузу.
Майк Арчер стоит в центре колец QGT и чувствует тепло. QGT – квантовый генератор времени. Три кольца работают вместе: внутреннее держит фазу, среднее вспенивает вакуум, внешнее шьёт «шов».
Дышит импульсный термоядерный контур. «Ахерон» живёт рывками. Один импульс – один вдох.
– Пуск, – говорит Эванс.
Свет выталкивает воздух. Пол уходит из-под ног. Писк роя режет до последней секунды.
-–
Майк падает на горячую пыль. Пахнет железом и солнцем. В горле сухо, губы покрываются солью.
Белое небо переливается, на горизонте плавают горы. Верёвочная тень от мачты дрожит, будто ветер присел на провод. По двору клацает дверь ангара.
– Стойте, – кричит человек в каске. – Руки вверх.
Он поднимает ладони и не делает резких движений. Двое бегут по гравию. Ремни винтовок стучат о пряжки. У обоих глаза уставшие, но пальцы рядом со спуском.
Его обыскивают быстро и без жестокости. Проверяют часы, карманы, подошвы ботинок. На ткани онемевшая пыль Нью-Мексико.
– Имя, – устало спрашивает старший.
– Майкл Арчер. Физик.
Лёгкий удар по плечу возвращает чувство в кожу. Там греется якорь – личный фазовый маяк. Канал с лодкой жив, значит можно говорить коротко и ясно.
– В лагерь, – решает старший. – Разберёмся у них.
Они ведут его вдоль забора с колючкой. Щиты «No Admittance» сереют в пыли. Вдалеке грузовики бросают ящики, на ветру плющатся плакаты секретности.
В административном корпусе пахнет чернилами и табаком. Лампочки жёлтые, стекло мутное. У стойки секретарша быстро заполняет бланк.
– Имя. Город. Документы, – она не поднимает глаз.
– Майкл Арчер. Бостон. Документов при себе нет.
Штамп падает, как молоток. Ему кивают на узкую дверь. Там допросная.
Комната простая, как коробка. Стол из металла, два стула, лампа под потолком. В круге света отпечатки предыдущих бесед.
Солдат остается у двери. В коридоре слышно шаги и звонок. Кто-то говорит имя «Ферми». Сердце у Майка стучит в темпе лодочных импульсов.
Дверь открывается. Входит высокий худой мужчина в костюме. Кожа тонкая, взгляд прозрачный, голос ровный.
– Меня зовут Роберт Оппенгеймер, – говорит он и садится напротив.
Воздух будто становится гуще. Майк выпрямляется и подбирает слова.
– Я искал вас, – говорит он. – Не случайно.
Оппенгеймер кладёт ладони на стол и молчит полсекунды. В паузе слышно, как лампа потрескивает на слабом напряжении.
– Откуда вы пришли, мистер Арчер, – спрашивает он тихо.
– Из будущего.
Солдат фыркает и тут же снова каменеет. Оппенгеймер не оборачивается.
– Доказательства, – говорит он так же ровно.
Майк говорит фактами, без украшений. Испытание в пустыне получит имя Тринити. Дата 16.07.1945. Цитата из древнего текста станет ярмом на его шее. Спор «пушка» против «имплозии» будет стоить нервов и времени.
Оппенгеймер не меняется в лице, но взгляд чуть прижимается к столу. Короткая пауза тянется, как проволока под пальцами.
– Ещё, – просит он.
– Вы позовёте Теллера и Бете, – отвечает Майк. – Ферми уже рядом. Вам нужна машина для расчётов имплозии. Её ещё нет. Но можно собрать быстрее. Вакуумные лампы, логические блоки, задержки на линиях, перфолента.
Он берёт карандаш и рисует на бланке узлы. Сумматор, счётчик, тактовый блок. Память на линиях задержки. Простой язык, не «магия».
Оппенгеймер наклоняется. На лице появляется живой интерес. Он читает подписи, ведёт пальцем по стрелкам и задержкам.
– Вы не фантазёр, – наконец говорит он. – Или умеете играть фактом лучше, чем многие.
На стол ложится телеграмма. Майор в дверях ждёт тишины и держит лицо каменным. Оппенгеймер читает сухие строки и чуть бледнеет.
