Тишина вакуума за иллюминатором была не пустотой, а ожиданием. Корабль «Пилигрим», последнее детище человеческой инженерии и надежды, мягко, почти невесомо, выскользнул из сверхсветового прыжка. Перед ним, залитая мягким светом далекой звезды, висела Колыбель. Cradle. Имя, выбранное с почти патетической надеждой. Новый дом.
Кассандра Блэйк стояла у главного вьюпорта командного мостика, ее поза – воплощение контролируемой силы. Пальцы, сжатые за спиной, были единственным признаком напряжения, невероятного напряжения десятилетнего пути, сжатого в мгновение прибытия. Она не улыбалась – улыбки были для торжественных репортажей на Землю, – но в ее карих глазах горел холодный, ясный огонь триумфа. Ее триумфа. Ее планета.
«Параметры стабильны. Орбита идеальна». Голос Джекса Риггса, главного инженера, был низким, хрипловатым от долгого молчания вахты. Он сидел за консолью, его коренастая фигура казалась вросшей в кресло, сросшейся с паутиной проводов и мерцающих дисплеев. Его взгляд скользил не по величественной панораме за стеклом, а по потокам данных, бегущим по экранам. «Гравитация – 0.98G. Атмосфера…» Он сделал паузу, щелкнул переключателем. «Азот – 78%, кислород – 21%, инертные газы – 1%. Следов токсинов или патогенов – ноль. Чище лабораторного образца. Температура поверхности в экваториальном поясе… плюс 22 по Цельсию. Вода в изобилии. Ледники, реки, океаны. Континенты зеленеют… чем-то».
«Чем-то?» Кассандра повернула голову, не отрывая взгляда от планеты. Зеленый был слишком однородным, слишком спокойным.
«Хлорофиллоподобные пигменты, судя по спектрам. Но структура… пока неясна. Зонды уже на подходе». Джекс потер переносицу, оставив маленькое масляное пятно. Он выглядел усталым, но его глаза, маленькие и острые, сканировали данные с хищной внимательностью механика, ищущего слабину в броне.
«Безжизненная?» Элиас Вернер подошел ближе к стеклу. Лингвист, антрополог, специалист по первому контакту – здесь, где контакта, казалось, не предвиделось. Его лицо, обычно оживленное интеллектуальным любопытством, сейчас было задумчиво, почти аскетично. Он смотрел не на красоту, а на молчание. Над бескрайними лесами, над горами, похожими на сломанные зубы, над синевой океанов – не было ни дымка пожаров, ни следов городов, ни даже стай птиц (если бы они там были). Только ветер, ритмично гонящий облака, и неподвижность. «Такая… совершенная стерильность. Это странно. Даже Марс имел микробы».
«Странность – это роскошь, доктор Вернер», – ответила Кассандра, не оборачиваясь. Ее голос был ровным, как поверхность озера перед бурей. «Мы нашли рай. Не будем искать в нем изъянов, которых нет. Данные говорят сами за себя. Это именно то, что нам нужно. Именно то, что обещали сканы дальнего действия». Она позволила себе глубокий вдох. Воздух рециркуляции пах озоном и металлом, но ей чудился запах чужой, чистой земли. «Доктор Картер? Ваше заключение?»
Джулиан Картер, главный врач экспедиции, стоял чуть поодаль, опираясь на спинку кресла научного офицера. Его поза была расслабленной, но глаза, скользящие по медицинским показателям на отдельном мониторе (биоритмы экипажа, уровень радиации, состав воздуха на борту), выдавали постоянную бдительность. Он был человеком осторожным, привыкшим искать болезнь там, где другие видят здоровье. «Биосфера, судя по всему, находится в состоянии… глубокого покоя. Или отсутствует в привычном нам понимании. Но условия для земной жизни…» Он покачал головой, слегка удивленно. «Феноменальны. Атмосфера – дышится, как в высокогорном санатории. Гравитация – комфортная адаптация. Радиационный фон ниже земного. Если там есть патогены, они либо спят, либо настолько чужды нам, что не представляют угрозы. На бумаге – идеал».
