– Свадьба через месяц, – огорошил батюшка, стоило мне переступить порог светлицы.
Я чуть меч не уронила.
Вовремя спохватилась, повесила его на крепления у стены и повернулась к отцу:
– Вы же обещали не торопиться и дать мне время!
– Тебе уже двадцать, пора и о замужестве думать, – насупился князь Моревский, по совместительству мой родитель.
Сурово сомкнув брови, Светозар восседал на узкой лавке рядом с неоконченной вышивкой на пяльцах. Он смотрелся несколько чужеродно в девичьей светелке – массивный, приземистый, облаченный в неизменную кольчугу.
Впрочем, я сама не лучше. Только что с тренировки, даже пот утереть не успела.
Подловил так подловил.
– Я думаю, – старательно улыбнулась я, не уточняя при этом – что именно. Боюсь, за такие слова меня заставили бы мыть рот с мылом. Княжне так выражаться не пристало. – Но, батюшка, я не хочу за Мирослава! Не люб он мне.
– А за кого? – ударил кулаком по колену князь. – В кого ни ткни из княжичей соседних – глуп, слаб, убог. Каменский – другое дело. Могуч, в дружине уважаем, ума не занимать. Да и на лицо пригож, чего вам, девкам, еще надобно?
– Любви? – поневоле прозвучало с оттенком вопроса.
Сама не знаю, почему так упираюсь.
Батюшка прав со всех сторон. Мирослав Каменский славился на всю округу – что доблестью, что мудростью. Да и среди девок популярностью пользовался, бегали за ним табунами. Некоторых даже привечал, якобы втайне.
Только я тоже не лыком шита и глаза имею. А также уши и прочие части тела верных слуг, что исправно доносят мне о похождениях жениха.
Папенька, правда, придерживался мнения, что для мужа такая вот выносливость даже во благо. Опыта наберется, жену потом баловать будет.
А меня терзали смутные сомнения.
Когда в твоем распоряжении просторы и степи, удовольствуешься ли одной лужайкой?
Однако спорить в открытую с отцом – последнее дело. Да и негоже княжне самой супруга выбирать. Испокон веков то родителями решалось, во благо семьи и государства.
Хорошо еще, что сватов из рубежных княжеств батюшка заворачивал на границе. Иначе пришлось бы ехать в чужой край, подчиняться свекрови и иному укладу. Закрыться в светлице и на женской половине, носу на улицу не казать.
Какие уж там сражения…
По традиции жене махать мечом не положено, на то муж есть. Да и вообще лезть в дела управления или обороны неприлично.
Меня же князь готовил себе в преемницы с малолетства.
Матушка моя рано умерла. Больше отец не женился и детей иных не завел, а значит, единственная наследница – я. И мой будущий супруг.
Боюсь, интерес ко мне Мирослава во многом именно этим и объясняется.
Талантливый воевода, в свои немногие лета успевший добраться до тысячника, метил высоко. И шел к цели, не замечая препятствий.
Однако, по мнению князя, это тоже был положительный знак.
Какой мужик без амбиций?
В княжестве, граничащем с Навью, испокон веков почитались упорство и доблесть. И того, и другого у Мирослава в избытке. Значит, будет хорошим князем, вот и весь сказ.
А что для правления еще и совесть нужна, и милосердие, батюшка почему-то не учитывал. Верно, полагал, что эту часть я восполню. Править-то мы вместе будем.
Но послушает ли меня тысячник после того, как станет мужем? Он и сейчас иногда приказы вперед княжны раздавал, особенно на поле боя. И как я ни намекала, а то и прямо говорила, что это неправильно, лишь отмахивался.
