Елизавета Владимировна Хмырова, в
замужестве Хобякова, жительница Кейптауна, 60 лет, чувствовала себя
как-то странно. Почему-то ее ортопедический матрас был слишком
жестким, как и подушка, одеяло казалось легче обычного и неприятно
касалось кожи голых рук и ног…Голых?
Елизавета вытащила руки из-под
одеяла – почему они голые и такие …чужие? И – что это за комната? И
где Томас, ее последний любовник, с которым она провела чудную
ночь?
При воспоминании о сильном рельефном
теле молодого мужчины, дарившего ей откровенные ласки на
королевском ложе в бунгало на берегу океана, Лиза (вернее,
Лиса или Элис, ей так больше нравилось) немного вздрогнула
и сладко потянулась…Секс был прекрасным…Ах, как жаль, что ей уже не
18 и даже не 45…
Как ни хорохорься, матушка, как ни
следи за собой, природа, мать ее, берет своё. Поэтому Елизавета и
отрывалась по полной, отринув все моральные и материальные
ограничения, стремясь наслаждаться каждым мгновением и каждым
телом.
В русском землячестве ее
побаивались, но втихую осуждали за распущенность, по их мнению:
меняет любовников, выбирая год от года все моложе, не стесняясь
мужа и пасынка, кутит, тратит деньги мужа, позорит его,
бесстыжая.
«Клуши домашние, завидуете?
Завидуйте молча! Кто вам мешает заниматься собой по 12 часов в
сутки вместо просмотра сериалов и обсасывания чужих похождений?
Беситесь, что я могу, а вам остается удовлетворяться старыми
мужьями да интимными игрушками? Так кто ж вам доктор? Или денег не
хватает, а у меня все тип-топ?
Да, спасибо Борюсику, сумел
пристроиться и влезть почти на самый верх «Диамант Ко», хвалю. Да
только и я не сидела на жопе ровно, чтоб вы, мямли, знали! Кто его
натаскивал в умении вести светские беседы, кто собирал для него по
крохам инфу про всех и вся, кто выкручивался и устраивал банкеты,
гонялся за редкостями, чтобы угодить женам боссов? Не знаете? Я,
именно я, Елизавета Хмырова, была режиссером его успехов, так что
имею полное право и на положение, и на деньги умнички Хобякова.
Он-то, в отличие от вас, недалеких,
давно это понял, поэтому и прожили мы столько лет душа в душу…И с
сыном его я установила нормальные, конструктивные отношения, даром,
что не рожала…
Майкл не дурак, и о моих
способностях знает, не обижала и не собираюсь, если не тронет меня,
все у нас будет хорошо. Да и зачем ему ссориться со мной? Здесь я
хозяйка, а пойдет поперек – мигом организую отправку к мамочке на
1/6 часть суши, пусть там, гордый, права ей на огороде качает» –
разошлась Элис и, почувствовав желание действовать, откинула
покрывало ТОНКОЙ рукой и села на ложе..
- Да что происходит-то? Что за
убожество? – комната, вернее, кладовка? Чулан? Помещение (!)
темное, грязное, с узким оконцем под потолком, колченогим стулом и
тумбочкой, квадратов 6, навскидку.
И она, Елизавета (?) сидит на чем-то
твердом и не узнаёт свое тело. Своё ли? Ну, если оно подчиняется ЕЁ
приказам, значит - её?
-Так, подождите, подождите…–
Елизавета подняла худую ручку и потерла лоб – кожа была …грязной?
Пальцы длинные, ногти обломанные, плечи маленькие, живот плоский до
состояния «прилип к позвоночнику», грудь…
-Какая грудь, Лизка, ты о чем? Где
Томас? Где я? Так, спокойно! Что вчера было?
***
А был вечер, и было утро.
Елизавета вместе с Томасом Нгвабэ, квартероном-юристом, который
занимался ее делами (акциями, ювелирным магазином, небольшой фермой
близ города) приехала в Салданью, где у неё был личный кусочек
побережья с современным бунгало.
Они плавали в прибрежных водах Атлантики, жарили мясо,
занимались сексом в пустом доме (слуг она отпустила), пили вкусное
вино 2016 года Hogan “Divergent” Кариньян Каберне Совиньон
Прибрежный регион Синсо (55 долларов США за бутылку), в котором
аромат перца опережает вкус, смородина придает пикантности,
ощущаются цветочные запахи, сдобренные приятной кислинкой.
