Когда весь мир стоит на своих местах.
Глава 1.
Дед Матвей сидел на завалинке, покуривал самокрутку. С хитрецой поглядывал на внука. Матвей колол дрова.
– Матюшка, передохни. Присядь со мной. Побалакать с тобой хочу.
Матвей воткнул колун в деревянную турку. Подошел к колодцу, подчерпнул из ведра воды ковшом. Вдоволь напился. Остатки воды плеснул в покрытое потом лицо.
– Слушаю, дед, – присаживаясь, сказал Матвей. – Давай побалакаем. На этот раз о чем?
– Как жить дальше думаешь, узнать хочу. Тебе уж тридцать шестой годок побежал, а все не женишьси! Што в твоем городе подходящей так и не нашлось?
– Дед не начинай. И я когда-нибудь женюсь. Придет и мое время.
– Придет время!!! – заворчал дед Матюша. – Не все еще деньги-то заработал? Квартиру купил. Машина, што танк. Сюды всякой техники наприганял. В дом отопление провел. А пошто? Мне энтого не надо. Ты сюды возвращаться на место жительства, не собираишьси. А в доме родителев твоих всего свово полно. – Дед мотнул головой на соседний дом. – По твоей городской квартире поди телки голышом бегают, а ты за ними, как бык производитель? Ноздри раздуваешь, да засаживаешь им по самые яйца! – Дед Матвей все больше распалялся.
Внук Матвей не мог взять в толк, чем дед недоволен? Сено в сарай убрал, забор подлатал, проводку всю поменял. Генератор привез, если электричество отключат. Колодец новый. Скважина. Вроде довольный был? Какой год смотрит новый телевизор без перебоев, от личной спутниковой антены. Дрова почти все переколол, не на одну зиму хватит!
– Дед, не крути, говори прямо!
Со стороны на эту парочку смотреть было одно удовольствие. Молодой, здоровый, высокий, с горой перекатывающихся мышц, красавец Матвей. И его состарившееся копия. Красота!
Состарившееся копия со всей дури отвесила подзатыльник внуку.
– Кобелина неугомонный, весь в меня! – заорал дед Матюшка.
Внук выпучил глаза:
– Дед, ты что белины объелся с утра пораньше? Никак в толк не возьму? Чего на меня взъелся-то? То когда женишься? То кобелина?
Дед Матюшка ласково глянул на своего любимого внука и миролюбиво произнес:
– Слухай, Матюшка, чего расскажу. Вон ты давеча сено в сарай убирал, сетовал сарай новый нужон. А я говорю не нужон! Дак вот в энтом сарае меня батька мой зачал, батьку мово там дед зачал и тебя охломона твои родители зачали. И так повелось из раза в раз – Семка Матюшку, Матюшка Семку выстреливает. В нашем роду всегда первенца на сеновале стряпали. И если энтот сарай завалится, подыми его, подлатай. И штоб стоял! Тебе мой наказ! – опять заводился дед. – Твоя городская штучка сюды ни ногой, брезгавает нами. Побывала разок и хватит? Пошто она тебе? Ногти, што у бабы яги, губы, как у лошади, ресницы, што у коровы нашей. Тебе попроше девка нужна, штоб увидел и пропал! На людях рванул за ней, в охапку и сюды на сеновал! И штоб любилися с ней так, как в последний раз!
Матвей сидел и думал: «Эх, дед, нет уже ни какой городской штучки. Я и правда увидел и пропал! Дел наделал, а где теперь искать ее, не знаю!» А дед продолжал:
– Штоб коса ниже задницы, глаза омуты, солнце в ресницах тонет, штоб трепетала в твоих руках и таяла. И штоб, как оприходуешь ее, другие стали не нужные. У тебя сколько перебыло твоих Анжел, Снежан да Кристин? – дед Матюшка опять отвесил оплеуху внуку.
А Матвей сидел и думал: «Дед точь в точь описал ту, с которой…» Матвею в который раз стало стыдно самому за себя. Крышу-то тогда сорвало. А девчонка исчезла. И ни каких уже телок не было, нужна была только та, от воспоминания о которой мозг кипит и душа воет! И воет его душа уже больше месяца! И сердце заходиться, как глаза закроет! И руки помнят ее кожу и шелк волос, что ниже задницы! И вкус ее губ со своих до сих пор ни чем не стерся!
