ТЫ?
Нет, нет, больше никогда, и ни за что, а природа всегда, точно в кино, синхронно к грусти льет дождем или параллельно к радости светит и греет… И тут всё было так же с природой: первую любовь после тридцати пяти встречать полагается в первых числах августа в солнечный, но уже чуть пахнущий осенью день, даже два-три желтых листика под ногами, правда, может, и от июльской жары слетевших, но всё-таки вполне к месту, и в душе тоже: два-три желтых листика вместо того разноцветного водопада зелёного фонтана голубого фронтона и чего-то там еще, то есть вместо первой любви. Однако, признаюсь, только я его увидела, поняла, что словосочетание, обозначающее фонтан зеленый и фронтон голубой, не меньший миф, чем тот мальчик, который с задней парты мне написал записку с признанием. У него были сросшиеся на переносице брови, как будто застыла в полете чайка по имени Джонатан Ливингстон.
– Дяденька, вы кто? – Хотела было спросить, когда он, улыбаясь всеми, которые и раньше были не ахти, но, впрочем, я этого не замечала, мне потом подружка сказала, когда первая моя любовь лопнула, как воздушный шарик, – у него, мол, зато зубы-то не ахти… Может, оттого я в стоматологи и пошла. А, в общем, какая чушь. Ну и что? Можно заплатить, и станут все тридцать два, как у звезды – той, что не на небе, а в…
– Ты? – Спросил он.
– Я.
– А я тебя сразу… – И он как-то смутился. Сразу узнал? Или сразу не узнал? И тоже обнаружил что-то не ахти?
– А я тебя сразу увидел, – повторил он и продолжил, – ты шла по той стороне, у тебя походка такая же детская, как была в школе.
– Да?
– Ты немного, извини, как медведь ходишь…
М-да, подумала я, сто семьдесят восемь моих см, плечи, плаванием увеличенные вдвое по отношению к данным так сказать, при рождении, и, как медведь, хожу….
– Но мне это всегда нравилось. – Он улыбнулся застенчиво. Так улыбаются на телеэкране олигархи, получая премию мира или орден за вклад.
– Ты где работаешь?
– Зубы выдираю, – сказала я, – стоматолог то есть. А ты?
– У меня свой бизнес, – он снова улыбнулся. Но на этот раз не скромно и либерально, как олигарх, а жёстко и саркастично, как мелкий предприниматель, которому никогда не дадут ордена за вклад.
– И чем торгуешь?
– Минералкой.
– Из крана берешь? – Я засмеялась, смягчая резкость иронии.
– Нет, иногда из скважины. – Он тоже хохотнул.
– Четверо детей?
– Нет, что ты, всего двое.
– Это не буржуазно, теперь нужно иметь две машины на одну семью, стометровую квартиру в центре, дом за городом, вклад в зарубежном банке и четверо детей.
– И те близнецы. – Он вздохнул. – А у тебя?
– Ничего из перечисленного кроме четверых и машины.
– Детей?!
– В определенном смысле: дочь, собака, кошка и попугай.
– Стоматологи неплохо зарабатывают. – Он опять вздохнул.
– И жена должна быть с круговой подтяжкой лица.
– А муж у тебя кто? – Он как-то подёргал плечом.
– Отсутствует, – сказала я, – ушел к той, которая не как медведь.
– Ну и дурак
– Наоборот.
И тут вдруг он начал вспоминать, какими-то отрывками-обрывками – упавшими листочками. А вот ты а вот я а вот мы ого-го потом он ты тогда на него так посмотрела я
– Что ты? – Сумела вставить я
ты так посмотрела и я решил ты его то есть вот такая помнишь ещё листья кружились и губы были соленые у меня а ты не дала тебя поцеловать почему и красивый такой я решил что ты в него в общем оттого и…
– Оттого – что? – Снова сумела я
– Сбежал.
И тут я заметила, что над нами кружится кружится кружится чайка…
Дело в общем, как вы поняли, было у моря.
