Тьма. Густая, вязкая как смола. Я пытаюсь дышать, но каждый вдох дается с неимоверным усилием, будто на лицо набросили тяжелое, мокрое одеяло. Сердце колотится в груди – не просто быстро, а хаотично, сбиваясь с ритма, словно вот-вот проломит ребра и вырвется наружу.
«Открой глаза. Это всего лишь сон. Просто открой глаза, Майя».
Но первобытный ужас сковывает веки, спаивает их намертво. Я знаю, что если разомкну их, то увижу его. То самое нечто, которое приходит за мной каждую ночь, становясь все реальнее.
Наконец, собрав остатки воли, я заставляю себя посмотреть.
Сначала – лишь тонкая щель между ресницами. Потом шире. Темнота не отступает, но из нее медленно, словно на проявляющейся фотобумаге, проступают очертания комнаты. Я сижу в углу, обхватив колени руками и вжавшись в стык стен. Воздух спертый, пахнет сыростью и плесенью. Стены покрыты сетью глубоких трещин, похожих на шрамы, а пол под пальцами липкий и холодный. Где-то рядом монотонно капает вода.
Кап… кап… кап…
Этот звук ввинчивается в мозг, сводя с ума своей неотвратимостью. В панике я начинаю шарить по карманам джинсов. «Где телефон? Мне нужен свет, нужен голос, хоть что-то!» Но карманы пусты.
Приходится вставать. Ноги дрожат. Опираясь на холодную, влажную стену, я ползу к единственной двери. За ней открывается бесконечный коридор – длинный, узкий, как гроб, с десятками абсолютно одинаковых, обшарпанных дверей по обе стороны. Пол под ногами едва заметно вибрирует, будто все это гигантское, гниющее здание дышит вместе со мной.
«Это сон. Только сон. Ты спишь». Я до боли щипаю себя за руку. Ощущение притупленное, далекое, как будто это чужое тело. Значит, я действительно сплю. Но от этого осознания не становится легче.
Я иду вперед, заставляя себя не смотреть на двери. Мне кажется, что за каждой из них кто-то ждет, прислушиваясь к моим шагам. Но одна из них манит. От нее веет ледяным холодом, а металлическая ручка покрыта тонким слоем инея.
«Не открывай. Не надо. Просто иди дальше». Но тело не слушается. Пальцы сами сжимают ледяной металл.
Дверь отворяется с протяжным, мучительным скрипом. За ней – крохотная комнатка с маленьким, зарешеченным окном, сквозь которое не пробивается ни лучика света. И оно там.
Существо стоит ко мне спиной. Высокое, тощее, с неестественно вытянутыми, ломаными конечностями. Его серая кожа будто стекает с костей, как расплавленный пластик, собираясь складками у суставов.
Я замираю, боясь дышать.
И оно медленно поворачивается.
Лица нет. Ни глаз, ни носа, ни рта. Лишь гладкая, натянутая, мертвенно-бледная маска. Но я чувствую его взгляд, он буравит меня, проникая под кожу.
А потом его "лицо" трескается. Гладкая поверхность расходится, и челюсть, которой не было, раскрывается, обнажая бездонную черную глотку.
Нестерпимый, ультразвуковой визг заполняет все пространство. Стекла в окне лопаются, стены начинают сжиматься, вдавливая меня. Я падаю на пол, зажимая уши, но звук не снаружи – он звучит внутри моего черепа.
«ЗАМОЛЧИ!» – кричу я беззвучно.
Существо протягивает ко мне свою костлявую, длинную руку. Один палец, похожий на иглу, касается моего лба. Ледяное прикосновение обжигает.
– Встретимся, – шепчет оно голосом, состоящим из шороха и скрежета. И толкает.
Я лечу назад, проваливаясь сквозь стену, сквозь коридор, сквозь окно, которого там не было, – в оглушающую, холодную пустоту.
Явь
Бум.
Резкая боль в затылке приводит меня в чувство. Я с силой ударилась головой о деревянную стенку шкафа. Дыхание сбитое, рваное, как у загнанного зверя, а по спине ручьем стекает холодный пот.
«Опять…»
Я вытягиваю затекшую ногу и резким пинком распахиваю дверцу.
«Двадцать третий раз за этот месяц», – машинально отмечаю я, выползая из тесного, пахнущего нафталином пространства. Нога онемела, но тупая боль помогает вернуться в реальность. Последние две недели я просыпаюсь именно здесь. Брат считает это очередной моей странностью, но ничего не спрашивает. Кажется, ему давно уже все равно.
