Ласковое сентябрьское солнце прыгало в окнах пригородной электрички.
– Томилино. Следующая станция – Малаховка, – женский голос сонно растягивал гласные. Небольшие деревянные домики, коровы, пасущиеся на лугах поймы реки, плотный занавес деревьев по краям оврага, в основном ели и берёзы, – всё это никак не говорило о близости шумной и запылённой Москвы. Всего лишь в пятнадцати километрах от ее ударного ритма природа неторопливо пробуждалась, протяжно кричала домашняя птица, лениво лаяли собаки, зазывно напоминали о себе молочники и зеленщики. Прорываясь сквозь туман низины, бледно-жёлтые всполохи лучей окрашивали красные кисти рябин. Люди в вагоне, едва поезд тронулся вновь и показались Красковская долина, а за ней кладбище, встрепенулись от дрёмы, загалдели, стали суетливо сбиваться к тамбурам.
На железнодорожной станции Малаховка поезд выдохнул из себя большую часть пассажиров, напоминающую толпу эвакуируемых. Толпясь на платформе у спуска в узкий тоннель, студенты МОГИФКа – московского областного института физкультуры, негрубо и негромко ругались. С большими рюкзаками, чемоданами, спортивными сумками они торопились на рейсовый автобус. Маленький пазик на привокзальной площади мгновенно словно разбух.
– Харэ! – коротко приказал водитель и захлопнул двери перед носом тех, кто не успел войти.
– Придётся ноги бить целый километр, – вздохнул высокий юноша, подтянув на плечах здоровенный рюкзак. Ногами он придерживал плетёную корзину больших размеров, укрытую белой тканью.
– Привет, Попинко! – услышал студент за спиной знакомый голос. Повернуть голову ему не удалось из-за рюкзака, а корпусу мешала корзина, отчего он смешно крутился, стараясь разглядеть, кто с ним говорит. – Ну и обмундирование у тебя, – перед глазами юноши появилась девушка в чёрном драповом полупальто, из разреза которого выбивался красный, в чёрную полоску, шарфик. На светло-русых кудрях симпатично сидел берет. В одной руке модница держала маленький жёсткий чемоданчик, в другой – увесистый целлофановый пакет.
– Привет, Кашина – ответил юноша сдержанно. С девушкой они не виделись с момента вступительных экзаменов в июле.
– Куда это ты, Андрюха, собрался с таким багажом? – указала она на корзину ножкой в кожаном полуботинке.
– Я-то – в колхоз. А ты, Ира, судя по наряду, точно на танцы, – Попинко вздохнул вслед отъехавшему автобусу и добавил: – Посмотрю я, как ты в таком одеянии промаешься до середины октября.
– Хм. Я и не собираюсь торчать в вашем колхозе шесть недель. Мой тренер обещал освободить меня от этой идиотской сельхозпрактики, – дёрнула она плечиком, методично осматривая поношенные джинсы юноши, его тёплую ветровку, выказывающую из горловины высокий ворот свитера, и старые кроссовки.
– Мечты, мечты, где ваша сладость, – он наклонился и взял корзину: до назначенного ректоратом сбора оставалось всего пятнадцать минут. Кашина, сморщившись от такого нафталинового тона, фыркнула и легко пошла впереди по выщербленному асфальту тротуара вдоль основной поселковой магистрали – улицы Шоссейной. Виляла бёдрами, девушка бросала фразы через плечо. Андрей всегда поражался этой женской способности и лишний раз усмехнулся. Ира оглянулась:
– Не веришь? Зря. Я недавно метр восемьдесят взяла. Мне до мастера теперь всего шесть сантиметров осталось. Какой тут колхоз?
