— Обалдеть! — с придыханием говорит
Ритка, моя одногруппница. — Это из новой коллекции твоей мамы?
Она смотрит на мою новую юбку с
таким лицом, будто вот-вот слюной её забрызгает.
— Да, — выпрямляю незаметно спину. —
Коллекция пока закрытая, релиз будет через месяц.
— Бли-и-ин, — Ритка вот-вот
расплачется, у неё аж пятна на скулах проступают, а неудачно
подкачанная верхняя губа некрасиво заворачивается. — Эллин, можно я
к тебе сегодня приду? Пожалуйста! Поболтаем…
Ох уж эти попрошайки. Им хочется
быть впереди планеты всей, надеть то, что скоро станет популярным,
ведь то, что создаёт моя мама, всегда становится популярным. Но
первыми они не будут.
Потому что первая всегда я.
— Думаю, сегодня можем выпить кофе у
меня, — киваю, а сама смахиваю блокировку своего смартфона —
интересно, сколько лайков мне поставили на новый лук сегодня?
Почти три тысячи за час. Отлично.
Надо будет после экскурсии выложить ещё парочку.
— Ребята, пойдёмте, нас уже ждут! —
объявляет наша кураторша Иванна Ивановна из университета, которая
организовала экскурсию, на которую, собственно, никто особо не
стремился. Но ей для отчёта надо, и она помахала перед нами
зачётками, оставив без выбора.
Мы сбиваемся в более плотную стайку
и идём ко входу в… Мавзолей. Да-да, куда ещё нас могла вытащить
наша кураторша в субботнее утро. Рукалицо, как говорится.
— Девушка, уберите, пожалуйста,
телефон, камеры тут запрещены, — говорит мне полицейский, когда я
подхожу к ступеням.
Да Боже, кому надо тут что-то
снимать?
— Хорошо, — цокнув, заталкиваю
телефон в сумочку и двигаюсь дальше за одногруппниками.
В Мавзолее темно и запах какой-то
странный. Неуютно. Надо было сослаться на головную боль и не ехать,
не люблю я такие мрачные места.
Но уже поздно, поэтому иду со всеми.
Приходится внимательно смотреть под ноги, потому что освещение
здесь очень слабое, а сами ступени ещё и чёрные. Нас ведут через
коридор в траурный зал, где покоится вождь коммунизма. Я обхватываю
себя за плечи, ощущая странное покалывание. Нехорошо мне тут.
Мрачно и тяжко.
Хорошо хоть в траурном зале никто не
стоит — не положено. Все идут просто потоком к выходу.
— Лучшая суббота в моей жизни, —
выхожу, наконец, на воздух и закатываю глаза.
— Вообще-то, историю свою надо знать
и уважать, — слышу сзади. — А Владимир Ильич Ленин — её
неотъемлемая часть.
Ну нифига себе, кто это тут посмел
по-мышиному пропищать?
А, точно, Ведёркина. Задрот-заучка,
зануда и просто моль.
— У тебя я забыла спросить,
Ведёркина, — девчонки рядом затихают и оборачиваются. Хмыкают,
когда понимают, с кем у меня возник внезапный диалог. — Дальше бы
молчала, уткнув нос в свой древний совковый шарфик. Позорище
двадцать первого века.
Ведёркина супит губы, но ответить
мне так и не решается. И правильно, и так оборзела.
Снова достаю телефон и проверяю
статистику. Лайки растут — супер. Надо, что ли, выставить фотку с
нашей унылой экскурсии.
Но прежде чем сделать фото на фоне
Мавзолея, я решаю спуститься в уборную. Ветром волосы растрепало,
надо причесать.
— Сейчас вернусь, — киваю девочкам
из группы, которые тоже собираются сфоткаться, иду в сторону
Кремлёвской стены и там спускаюсь по мраморным ступеням вниз.
Первая дверь со значком женской
уборной почему-то заперта, я толкаю следующую, и она открывается.
Странно, что в таком потоковом месте, как Красная площадь, в
уборной никого. Может, просто время раннее, не всех же злобные
кураторши в субботу утром в десять уже ждут у Мавзолея.
Останавливаюсь у зеркала, чтобы
поправить волосы и блеском подвести губы. Ну и по привычке уже
достаю телефон и навожу камеру на отражение в зеркале. Ну и свет
тут конечно…
Взгляд из-под ресниц, лёгкая
полуулыбка и…
