Наши души – большая гагара,
Лети, гагара, ввысь, под самое небо,
Лети, гагара, под стопу к Триединому,
Посмотри вниз, посмотри вперед,
На Ньо́рдхельме, самом северном полуострове Бермонта и материка Рика, уж двенадцатый день шло Большое Камлание. Место ритуала было видно издалека по вихрю необычайно яркого полярного сияния, поднимающегося до стратосферы всполохами зеленого, розового и голубого.
Но не только это было необычным.
Тундра, обычно покрытая снегом до конца мая, раскрасилась пятнами лишайников, белыми цветами багульника, морошки и голубики, зеленью карликовых берез, сосен и ив. Северные лисицы, олени, лемминги и песцы, ошеломленные внезапным изобилием, паслись, охотились и тучнели на глазах. Полярные совы и куропатки вили гнезда, а на берегу, от которого вдруг отступил большой лед Северного океана, возлежали тюлени и морские львы, лениво шевеля хвостами под вибрирующий, разносящийся на десятки километров звук больших барабанов, звон колокольчиков с одежд и гортанное пение.
Будут ли наши дети здоровы,
Будет ли родить наша земля,
Так же ласкова будет ли мать-вода,
Сможем ли мы дышать воздухом нашего мира,
Что несет нам здоровье и удачу,
Не потухнет ли огонь наш,
Вернется ли смерть к нам,
Чтобы проще было равновесию мира,
Чтобы всем вещам был свой порядок.
По кругу были сложены шестьдесят огромных костров, в которых резвились огнедухи, выглядевшие здесь, на севере, золотыми лисицами с множеством хвостов. Равновесники, привлеченные ритуалом, расползались под ногами шаманов упругим ковром из вьюнков, а большие медведи-варронты, покрытые белым лишайником, и огромные, размером с листолет, духи воздуха, вскормленные на неукротимых стылых ветрах и принимавшие здесь облик пушистых полярных сов, приносили для костров валежник. То и дело в море прыгали полупрозрачные косатки, глядя на танец почти тысячи шаманов, пришедших сюда со всех кочевий северной и степной Туры, а самые любопытные отращивали себе крылья и зависали у ритуального круга, и их водяная поверхность подрагивала от вибраций.
Дни сменялись короткими, на пару часов, полярными ночами – порой духов смерти, которые здесь выглядели как призрачные серые вороны со светящимися зеленым глазами и медленно кружили над кострами, дразня огнедухов. Солнце, не успев спрятаться за горизонт, снова поднималось над ним, и продолжалась совместная пляска людей и духов, привлеченных мощью обряда, которого доселе не бывало, и вливающих в него и свои силы.
Когда спустишься вниз, гагара,
Скажи, откуда ждать беды,
Скажи, когда ждать беды,
Скажи, как спастись от беды…
Много, много шаманов пришли на Большое Камлание, и в круг у костров они вступали по очереди – когда одни падали без сил, на их место вставали другие, которые до этого спали в чумах, восстанавливая силы, и готовили на кострах хо́ску – напиток из меда, трав, ягод и оленьего молока, чтобы все, и молодые, и старые, смогли дотанцевать до конца обряда.
На двенадцатую полночь полярное сияние полыхнуло и растворилось, позволяя всем, кто замер сейчас, глядя сквозь прорези духовых масок наверх, в наступившей оглушительной тишине прозреть сквозь время.
И увидела коллективная душа, собели́та, как восходит над океаном солнце и замирает там последним рассветом. Увидела застывшие над миром полупрозрачные фигуры Великих стихий, склонившихся в ожидании над Турой. И пять золотистых канатов, уносящихся от Туры в бесконечность космоса узрела, и зарождающийся шестой.
А затем – как крутятся над Турой светлые и черные вихри, уничтожая все на своем пути, такие огромные, что люди – песчинки у их подножия, крохотные пташки с жаркими душами. И спасения нет нигде, кроме как под землей, в небесах, если ты ловок – или там, где теплым огнем светит благодать Триединого.
