Где тропинка, что ведет сквозь
бесконечность неба?
Там Вселенная твоя, где я ни разу не
был...
Омела
Давным-давно...
Казалось - это буйный ветер летел по ночному лесу, срывая листву
и верхушки дремлющих трав, ломая спутанные ветви, столь густые, что
даже двурогий месяц не сумел продраться сквозь них и замер,
изогнувшись, будто рыбина, угодившая в рыбацкую сеть.
Но нет - то был не ветер!
Два всадника мчались во весь опор по тропе, петляющей среди
вековых стволов. Кони храпели, злобно кусали железные удила,
а упругие ветки хлестали их, что есть мочи, по мордам и
взмыленным крупам. А уж как доставалось всадникам! Но те лишь
сильнее жались к лошадиным гривам, вглядываясь вперёд.
Скакали долго и остервенело, и бег их, казалось, мог длиться
бесконечно, но у росстани, внезапно рассыпавшейся на три
дороги, коней осадили.
- Тарх, узнай – далеко ли погоня? – глухо воскликнул тот, чей
чёрный дощатый доспех блестел в лунном свете перьями ворона, а
горделивая осанка пришлась бы впору любому королю.
Его спутник, коренастый и широкоплечий колдун, с руками, как
корневища дуба, - ловко соскочил с лошади и, не отпуская узды,
присел на колено. Медвежья шкура, покрывавшая плечи вместо плаща, и
грива спутанных рыжих волос придавали Тарху жутковатый вид.
- Кощей, они уже близко! – хрипло молвил он, прижав ладонь к
земле и чуя, как по руке, до самого локтя, непрерывными волнами
накатывает дрожь. – Нам нужен Проводник! Иначе, сгинем в пламени
Пекла!
Он поднял глаза, встретившись взглядом с чёрным всадником. Тот
едва заметно склонил голову, покрытую куколем, соглашаясь. В лучах
месяца тускло блеснула свинцовая личина – на ней лежала печать
холодного спокойствия и отрешённости - как у покойника. Казалось,
что скрывавшийся под маской человек не принадлежит этому
миру.
- Как думаешь, Язя поможет? – воскликнул Тарх, поднимаясь и
смахивая с рассеченного лба бисер кровавого пота.
- Сейчас узнаем, - прозвучал, как всегда, тихий ответ.
Кощей плавно развёл руки. Неожиданно и яростно подул холодный
ветер. Деревья жалобно заскрипели, согнулись; злобные ветра,
вынырнув из ниоткуда, принялись клочьями вырывать листву, да
так, что лесная чаща ту же вмолилась о пощаде,
потянув к месяцу трепещущие плети. Рыжий колдун глянул на спутника
и в ужасе отвернулся. Чёрный уголь! - вот что теперь заполняло
глазницы Кощея, и этот уголь разгорался на ветру, выбрасывая в ночь
оранжевые искры. Тарх многое повидал в жизни, но от этого жуткого,
испепеляющего взгляда в его жилах всякий раз леденела кровь.
Тем временем доспехи Кощея сделались прозрачными, словно
отлитыми из стекла. Под ними показались рёбра и грудная
клетка, в глубине которой, как в горниле растопленной печи,
сокращалось могучее сердце. Из-под костяка повалил жирный дым и за
мгновение окутал фигуру всадника, словно клубок гигантских чёрных
змей. В изменчивом удушливом мареве поплыла голова, увенчанная
невесть откуда взявшейся свинцовой короной, и жуткая личина, из
глазниц которой, словно отравленая кровь, сочились струи
мрака.
- Язя – это я! В моих руках нет ни камня, ни оружия! Мне нужна
твоя помощь! – раздался громогласный голос Кощея. - Конь под ним
нетерпеливо тряхнул головой и ударил копытом о землю. Лязгнула
червлёными кольцами узда. – Помоги, прошу тебя! Нам нужен проход в
Навь!
Тарх обернулся – погоня приближалась. Позади слышался чудовищный
треск и грохот, будто кто-то колотил в огромный барабан - от этих
ударов поднимались столбы пыли, застилая очи звёздам. Что-то
чудовищное приближалось с Севера - сила, от которой в страхе бежали
звери, и стонал ночной лес.
- Ты зови, зови, Кощей! – проревел Тарх, и схватился за рукоять
притороченного к седлу топора, - а я, покамест, гостей
повстречаю.
