– Волосы белы как снег. В этой девочке нет ни капли магии,
Монгер.
– И, тем не менее, она дочь Людьи. Сама знаешь, Ингрид, как
многим я обязан этой семье.
– Ну, в семье не без урода…
– Тише ты. Она ведь уже всё понимает.
Да. Если что, урод – это я. Вот та девчушка четырех лет от роду
с белоснежными кудрями. Стоя на пороге чужой гостиной в траурном
кружевном платьице и с плюшевой гидрой в руках, я и понятия не
имела о том, что меня ждет впереди.
Знала только то, что отца сожгли, а мать утопили, соблюдая
похоронные каноны элементалей. Вряд ли родители за мной вернутся. И
поэтому будь что будет.
– Чего там встала? Иди к тёте Ингрид, – расплылись тонкие губы
приемной матери в кривоватой улыбке, больше похожей на усмешку.
Крепче прижала игрушку к груди.
Никогда не любила чужаков. А этих людей я тогда видела впервые в
жизни. Их назначили моими опекунами только потому, что мистеру
Монгеру Горьску, как моему приемному родителю, полагались и все
оставленные мне в наследство земли. До моего совершеннолетия,
правда, но его этот факт не смутил. А вот меня смущало то, что мать
с отцом, как в сказках, умерли в один день. В жизни так не бывает.
В жизни всё более прозаично.
Эх, если бы только я знала, чем это закончится, прямо тогда
бросилась бы наутек. На улицу, в ливень, слякоть и грязь. Лишь бы
подальше от родового гнезда Горьску.
– Давай же! – подгоняла меня рыжая женщина в расшитом платье
насыщенного гранатового цвета, сидя в глубоком кресле перед
камином. – Или язык проглотила?
Топ-топ-топ.
Это откуда-то сверху раздалось. Задрала голову, прислушиваясь.
Странные звуки повторились неоднократно. Подумала о том, какие
ужасы могут происходить в таком огромном доме. Может, крысы бегают
размером с собаку. Или заключенные мистера Горьску, если они у него
были, организовали побег из чердачной тюрьмы, если она там
была.
Топ-топ-топ.
– Да что ж это такое?! – Тогда голову задрала и тетка Ингрид,
сморщив острый носик и поводив им из стороны в стороны. В такие
моменты она сама больше напоминала крысу, вот только размером с
элементаля. – Когда эта троица вместе – никогда не уймутся. Вот, за
что я так ненавижу детей.
Да, моя приемная мать резала правду-матку мне в лицо ежедневно,
пока я не поступила в академию. Только за это хоть чуточку ее
уважала. Лицемерности за ней не наблюдалось. Просто стерва. И
всё.
– Дельфина, подойди. – Хозяин особняка даже от чтения отвлекся,
стрельнув в меня взглядом из-под очков-половинок в золотой оправе.
Помню, его голос тогда показался мне настолько зловещим среди
давящих на меня стен, что я опасливо сделала шаг назад. – В этом
доме тебе бояться нечего.
Еще один шаг. И еще один шаг. Взгляд дядьки Монгера словно
гипнотизировал меня на побег. Однако сбежать я в тот день не
успела. И не осмелилась сделать это во все последующие.
Топот, раздавшийся со второго этажа, на этот раз показался
намного ближе, чем раньше. А через мгновение на лестнице объявилась
кучка крайне шумных мальчишек, заставив меня вздрогнуть и едва не
выронить игрушку.
Они неслись прямо на меня, смеясь, крича и не замечая ничего
вокруг. Лишь спустившись с лестницы, перед самым столкновением,
почти одновременно остановились и вылупили на меня свои
разноцветные глаза.
Ярко-рыжий хозяйский сын Ойя с подбитым глазом, синевласый Рин с
выпавшим молочным зубом на самом видном месте и русый, утопавший в
кудряшках по самые глаза, Миши.
Четырнадцать лет назад состоялась наша первая встреча, но я до
сих пор помню каждую, даже самую мелкую, деталь. Странно, правда?
Особенно учитывая тот факт, что теперь мне от этих красавчиков
никак не избавиться. Ни наяву, ни во сне.
