Время поджимало. Самолёт уже этой ночью, а нужно успеть
переделать ещё кучу разных дел. Прикупить новые кроссовки для бега,
чтоб хорошо дышали. Те, в которых Алиса бегала здесь, в Барнауле,
во Вьетнаме не годились – ноги можно угробить. Фотоаппарат нужно
забрать с профилактики. Камера хорошая, дорогая. На морском берегу
ей тяжко придётся – бриз, песок. Алиса надеялась, что профилактика
поможет продлить срок службы камеры, да и вообще пора было
почистить и смазать «орудие производства». Всё-таки, как ни
опротивело фотографировать туристов, для Алисы это был хороший
источник доходов – селфи, конечно, здорово, но снимки от
профессионального фотографа пользовались спросом, тем более, что
Алиса умела фотографировать людей «красиво».
Но главное – нужно зайти к родителям, попрощаться. Всё-таки,
расстаются надолго. Алиса ещё не решила, когда вернётся в Барнаул.
«Когда Земля перевернётся» – шутила она, если ей задавали этот
вопрос. Собственно, к родителям она сейчас и направлялась.
Чтобы сократить дорогу, Алиса пошла не по тротуару, как обычно,
а напрямки, через гаражи. Тропинка, хоть и тропинка, но была
заасфальтирована, поэтому Алиса не то что не сбавила шаг, а даже
немного ускорилась.
Впереди виднелась разрисованная граффити приоткрытая дверь
гаража. Рядом стояли два мужика, разговаривали. Обычные мужики, в
возрасте. На Алису не обратили никакого внимания. Она на них тоже.
Почти. Чиркнула глазами и отвела взгляд к белому пятну в
по-октябрьски пожухлой траве между мужиками и асфальтом
тропинки.
Алиса пригляделась и увидела, что это лежит птица. Голубь. Лежит
не так, как обычно валяются больные голуби. Те скрючиваются,
ссутуливаются, крылья подобраны. А этот лежал как-то неумело,
распластано. Алиса подумала, что голубь ранен, но боится мужиков и
притворяется мёртвым, глупенький. Видимо желторотик, малыш совсем.
Она даже рассердилась на мужиков – могли бы зайти внутрь гаража и
дать птице спокойно улететь. Алиса решила, что сейчас подойдёт и
заберёт птицу, унесёт её на безопасное расстояние и там отпустит. А
если птица вдруг ранена, то отнесёт её в ветеринарку. Подумала и
поморщилась – к и так напряжённому графику добавлялись ещё хлопоты.
Что ж, в крайнем случае можно будет сократить визит к
родителям.
Птица не шевелилась. И Алиса пожалела её – это ж сколько
напряжения и выдержки нужно! И злость на мужиков возросла – стоят
тут! Алиса уже приготовилась, когда поравняется, отчитать их, как
вдруг увидела, что у голубя нет головы.
Нет, голова не была оторвана или отгрызена кошкой. Голова была
отрублена. Кожа с белыми перьями, почти не измазанными кровью,
оттянулась к плечам, оголяя красный обрубок шеи – с мышцами,
жилами, белеющими костями шейного отдела позвоночника. И судя по
тому, что под птицей было сухо, а перья сияли белизной, отрубили
птице голову не здесь.
Вот этому белому голубю отрубили голову и выбросили его.
Алиса в ужасе посмотрела на мужиков.
Они продолжали разговаривать, не обращая внимания ни на неё, ни
на птицу.
Алиса поравнялась с ними и, опустив взгляд, быстро прошла
мимо.
Теперь не нужно было спешить к ветеринарному врачу, не нужно
было уплотнять график и сокращать визит к родителям. Но это не
принесло облегчения. Наоборот, Алиса расстроилась. Она уже
сроднилась с птицей. Почувствовала себя нужной. Она уже в мыслях
начала заботиться о слабом, беззащитном создании и вдруг вот так
всё закончилось.
В горле Алисы стоял ком. Но слёзы не успели подкатить к глазам –
тропинка влилась в тротуар, и через несколько минут уже Алиса
стояла рядом с дверью подъезда и жала кнопку домофона.
– Кто? – послышался из динамика голос мамы.
– Я, – ответила Алиса.
– У тебя ж есть ключ? – удивилась мама.
