НИКОЛЬ
Нью-Йорк, апрель 1980 года
До того дня, когда моему мужу предложили работу в Белом доме, мне еще никогда не приходилось просить свою крестную об одолжении. На дворе стоял апрель 1980 года, и к тому времени мы с Джеймсом прожили в Нью-Йорке всего несколько лет. Мы познакомились в Париже, там же и поженились, но, как урожденные американцы, всегда считали Штаты своим домом, поэтому были очень рады вернуться, и я думала, что мы уже довольно прочно осели здесь, на Манхэттене. Я работала новостным обозревателем в «Тайм инкорпорейтед», а Джеймс занимался юридической практикой.
Но в один из ясных весенних дней Джеймс объявил:
– Только что у меня состоялся очень интересный разговор с Сайрусом Вэнсом. Он хочет, чтобы я работал вместе с ним в Государственном департаменте.
– Госсекретарю нужен именно ты? – поразилась я.
Этот вопрос, как и все остальные жизненно важные вопросы, мы обсуждали за ужином при свечах в нашем любимом ресторане.
– Нелегкая предстоит работа, ведь у президента Картера сейчас в самом разгаре кризис с заложниками в Иране, – признал Джеймс. – Мистер Вэнс хороший дипломат, однако сейчас в Белом доме идет ожесточенная подковерная борьба. А у бедняги Вэнса разыгрался жестокий приступ подагры, из-за чего он отправился на лечение во Флориду. Он предложил мне вернуться домой и обсудить назначение с «дражайшей супругой».
Я закатила глаза, а потом проворчала:
– Полагаю, мне повезло, что меня не назвали «милой женушкой».
Джеймс усмехнулся.
– Вэнс ожидает, что я приму решение до его возвращения, – сказал он. – Если мы согласны, тогда нас должно будет проверить ФБР. Это просто формальность, но они наведут справки обо всем, что касается тебя и меня, – о наших друзьях, семьях, работе и всех, кто нас хорошо знает. Вэнс предупредил, что нам лучше заранее рассказать ему все, что может заинтересовать спецслужбы, чтобы потом не было сюрпризов.
– Что ты имеешь в виду? – спросила я, поначалу не сообразив, о чем вообще речь.
– Ну, понимаешь, им нужно проверить, нет ли в нашем прошлом – или в прошлом наших близких – чего-то такого, чем меня смогут шантажировать, так называемых слабых мест. Я сказал ему, что моя семья скромная и порядочная, а твои родные – вообще самые достойные люди, которых я когда-либо встречал в своей жизни! – В мерцании свечей он нежно и благодарно поцеловал меня, и я, как всегда, почувствовала, как горячо он меня любит.
– Так что не волнуйся, все должно пройти гладко, – подытожил Джеймс и с удовольствием принялся доедать говядину по-бургундски, а я согласно кивнула.
Но весь этот разговор о проверке меня взволновал, хоть я и не могла понять почему. Смутная, необъяснимая тревога охватила меня, будто мелькающие по краю зрения призрачные тени, – но, когда я поворачивалась, чтобы встретиться с ними лицом к лицу, они мгновенно исчезали в темных, укромных уголках. Сделав быстрый глоток вина, я попыталась привести мысли в порядок.
Некоторое время спустя мы поехали проведать мою маму, живущую в округе Уэстчестер. Когда в один из дней Джеймс с утра отправился поиграть в теннис с другом, я решила разобраться с вопросом, до сих пор меня мучившим. Я рассказала матери о работе, которую предложили мужу.
– У нашей семьи есть скелеты в шкафу? – прямо спросила я и осеклась, скорее прочитав ответ по лицу матери, чем его услышав.
