Символом Милана является гигантский змей, пожирающий кричащего ребенка. Первый город Северной Италии имел и другие тотемы: мохнатого кабана, золотую Мадонну и, совсем недавно, дизайнерские лейблы, сделавшие Милан столицей мировой моды. Но восьмисотлетний образ извивающейся змеи, вонзающей клыки в извивающееся, залитое кровью тело младенца, остался его самым популярным символом, украшающим флаги и барельефы на городских стенах, значок Alfa Romeo и футболку «Интернационале». Это странно угрожающий символ для народа, чаще ассоциирующегося с семьей и едой, и странно грубый для города, чье искусство достигает возвышенных высот «Тайной вечери» да Винчи – и большинство миланцев обычно заявляют, что не знают его значения. Однако в более откровенные моменты некоторые признаются, что подозревают: образ сохранился благодаря тому, как он освещает темную истину в сердце их города: динамизм и достижения, которыми славится Милан, зависят, среди прочего, от того, кого ты готов уничтожить.
В те четыре дня, которые они провели в Милане в конце ноября 2009 года, прежде чем ее отец убил ее мать, а затем стер все ее следы с лица земли, Дениз Коско почти могла поверить, что ее семья преодолела свою особую тьму. Дениз было семнадцать. Ее мать звали Лея Гарофало, тридцатипятилетняя дочь мафиози, а отца – Карло Коско, тридцатидевятилетний контрабандист кокаина. Лея вышла замуж за Карло в шестнадцать, родила Дениз в семнадцать, в двадцать один стала свидетельницей того, как Карло и его брат убили человека в Милане, а в двадцать два помогла отправить Карло в миланскую тюрьму Сан-Витторе. Дениз выросла в бегах. Шесть лет, с 1996 по 2002 год, Лея пряталась сама и прятала дочь в узких извилистых переулках средневекового города Бергамо у подножия Альп. Лея превратила это в игру – две южанки, скрывающиеся в сером севере Италии, – и со временем они стали друг для друга целыми мирами. Когда они гуляли по вымощенным булыжником улицам Бергамо, эльфийская парочка, держась за руки и закручивая темные волосы за уши, люди принимали их за сестер.
Однажды ночью в 2000 году Лея взглянула из их квартиры и увидела, что горит ее старый Fiat. В 2002 году, после того как украли скутер и подожгли их входную дверь, Лея сказала Дениз, что у нее для них новая игра – и рука об руку с десятилетней дочерью вошла в карабинерскую часть, где объявила пораженному дежурному, что будет давать показания против мафии в обмен на защиту свидетеля. С 2002 по 2008 год мать и дочь жили в государственных безопасных домах. Последние восемь месяцев, по причинам, которые Дениз понимала лишь отчасти, они снова были предоставлены сами себе. Три раза люди Карло настигали их. Три раза Лея и Дениз сбегали. Но к весне 2009 года Лея была измотана, без денег и говорила Дениз, что у них осталось два последних варианта. Либо они каким-то образом найдут деньги, чтобы сбежать в Австралию, либо Лея должна помириться с Карло.
Если ни то, ни другое не казалось вероятным, примирение с Карло по крайней мере казалось возможным. Государство прекратило попытки осудить его, используя показания Леи, и хотя это ее бесило, это также означало, что она больше не была для него угрозой. В апреле 2009 года она послала мужу сообщение, что они должны простить и забыть, и Карло, казалось, согласился. Угрозы прекратились, и больше не было сгоревших машин. Карло начал брать Дениз в поездки по родным местам в Калабрии. Одним сентябрьским вечером он даже уговорил Лею на свидание, и они уехали на побережье, разговаривая до раннего утра о том лете, когда они встретились, все те годы назад.
