«Всё самое интересное начинается тогда, когда кончается терпение».
Денис Давыдов.
Из постановления Верховного Совета № 34/81 от 16 мая 1973 года.
О повышении норм безопасности на атомных реакторах при проведении ремонтных и восстановительных работ.
1. Запретить проведение любых исследовательских работ на реакторах всех типов, кроме исследовательских.
2. Любые исследовательские работы на действующих реакторах квалифицировать как саботаж, а повлекшие последствия – как террористический акт, совершённый особо опасным способом.
3. В качестве обеспечительной меры, направленной на повышение безопасности эксплуатации реакторов РБМК, запретить работу при ОЗР менее 15 эффективных стержней.
4. Запретить постройку реакторов РБМК.
5. Данное постановление огласить под роспись сотрудникам АЭС и инженерам дежурных смен.
Секретарь Президиума ВС Георгадзе.
Председатель Президиума ВС Брежнев.
Лето 73 года подкралось, словно кот на мягких лапках. Ещё вчера Виктор сдавал теормех[1], а сегодня отнёс документы в деканат и получил в зачётку нужные подписи и печати об окончании сессии. Сейчас он стоял у машины, сортируя бумаги на те, что могут ещё пригодиться, и те, что стоит выкинуть. А впереди – два месяца отпуска и месяц стройотряда здесь, в Подмосковье. Сначала планировалось, что отряд поедет на стройку в Башкирию, но вдруг всё переиграли, и студентов МАИ загнали на работы в Лётно-Исследовательский институт в Жуковском. Что там можно делать неумелыми студенческими руками, Виктор не понимал, но руководству видней, и он сходил, получил новую стройотрядовку[2] взамен старой, которая ему уже стала коротка и тесна в плечах.
На новую «строевку» ещё требовалось перешить старые эмблемы. Эти красивые цветные нашивки отмечали славный трудовой путь студента. Ввиду полной непригодности мамы Виктора к портняжному труду, это следовало сделать то ли самому, то ли доверить мастерам из ателье. Подумав, он решил-таки поехать в ателье, тем более что мешковатую стройотрядовскую форму следовало подогнать под фигуру.
Нина Владимировна Тихонова недавно перешла на вольные хлеба, открыв свой кооператив, и встречала Виктора как родного сына. Её лучший клиент никогда не торговался, всегда был исключительно вежлив и приходил иногда с интересными заказами, как в тот раз, когда ему понадобился тёмно-синий костюм в стиле тридцатых годов для театральной премьеры.
– Витя, вы собираетесь это носить? – Нина Владимировна с лёгким ужасом смотрела на куртку, разложенную на столе, чуть брезгливо держа её двумя пальцами за воротник. – Это же… я не знаю. Ткань-то, вообще, – ветошь.
– Ну, а что делать? – Виктор, одетый в повседневный серо-голубой костюм со звездой Героя на груди, развёл руками, – это как униформа.
– Давайте я вам сошью точно такую же, но из нормальной ткани и по фигуре.
Портниха быстрыми шагами вышла и через минуту вернулась, неся в руках рулон тонкой, но плотной хлопчатобумажной ткани светло-зелёного цвета:
– Смотрите, по оттенку очень близко, а всё остальное я сделаю, как здесь. А это… – она сдвинула куртку в сторону, – мы отдадим нашему дворнику. Через пару месяцев он её выкинет, и это будет правильно.
Как сказано кем-то умным, самый простой способ не быть дураком – не спорить с профессионалом. Вот и Виктор не спорил и, отдав костюм, поехал по другим важным делам, а именно – к одной московской даме.
Даму звали Виктория Александровна, и была она вдовой крупного военачальника по интендантской части, ухитрившегося в своё время оформить в собственность большой участок на самом берегу Химкинского водохранилища и выстроить там солидный и красивый двухэтажный дом в викторианском стиле с башенкой – беседкой на третьем этаже и собственным причалом. Дама, не в силах избавиться от дорогостоящих привычек, решила продать дом и жить в московской квартире, благо, что та тоже вовсе не маленькая. За дом она просила двести тысяч рублей, что, конечно, огромная сумма, но в Москве полно тех, кто мог выложить такие деньги, не морщась.
