Обращение к массе. Хотя это обращение будет всегда проклятием революционеров.
Революционеры знали, за что их казнят современники, но и не знали, что самым опасным палачом левого движения будет будущее.
Как это случилось, скоро узнаете
Духовный застой, инерция, традиция вызывают сопротивление.
На вызов бездуховности рано – поздно появляется пророки, или даже группа.
Революционеров почти две тысячи лет называли еретиками, а не революционерами. Значит, что то было не так в официальной системе (или в официальной церкви). В такие моменты сама система, традиция, обряды сообщали открыто, почти нагло – систему необходимо менять. Такую систему обозначали местом средоточения главного фарисейства, – что верить этим людям нельзя. Вот тогда то и появляются пророки, они же штучные протестанты. Они чувствовали первыми отклонения. (Вот потому революционеров раньше не было. Были когнетивные отщепенцы против застоя)
Но обращались эти изгои именно к толпе.
Как же так?
Быть ближе, иметь возможность стать частью системы, но обращаться к низам?
Проявляется вторая черта леваков – обращение к массе, к низам, к самому народу.
(В тот момент никто из еретиков не знал конечно, что умрет. Что обращались они за своей смертью. Цель данной книги как раз показать механизм самообмана, смертельную целевую разницу)
Ибо именно в массе, в самом народе живет система, она же официальная любовь, – к инерции, к традиции, к порядку. Самые уважаемые люди, отцы народа, нации обрамляют систему.
Система есть система – порядок любит порядок.
Эти люди кто?
Конечно фарисеи -первосвященники, правители, аристократы, их обслуга: чиновники, философы -поэты, воины. Элита одним словом.
Оттого имущая элита, эта правая сторона мира всегда поддерживала иерархию собственности, материальную иерархию, – надменное лицо и богатое платье.
Но и еретики, пророки – революционеры (то есть уже левая сторона) обращаясь к толпе, поддерживали структуру (хотя левая иерархия всегда по вере и по таланту, а правая всегда – это материальный ценз, представленный золотой лестницей).
В массе, в подлом народе живет вековая мечта, когда то разбогатеть. Потому он, как бы, поддерживает систему, ведь не может же каждый консервативный мечтатель ломать лестницу. В мечте разбогатеть, стать уважаемым человеком и живет сам консервативный смысл. Массы любят инерцию, как воображаемую лестницу, это если выразить коротко. Каждый подлый человек, будущий мещанин стоит на самом дне – хочет разбогатеть (уже 5000 лет), пролезть наверх – взлететь. (Хочет ли он сам махать плеткой, как раб, желающий иметь рабов, сразу не понятно. Не известно пока. Чем выше поднимается обезьяна, тем отчетливее ее зад. Ствол революционного древа не выдержал бы столько задниц одновременно. Обыватель же желает хвастать своим золотым унитазом, как минимум до сих пор. И все мещане планеты Земля показывают друг другу унитазы с одинаковым упоением и вечным неудовлетворением. Все равно чего то не хватает).
«Когда Адам копал, а Ева пряла, кто дворянином был тогда?»
Пророки, а следом и революционеры указали сразу на механизм своей солидарности с подлыми массами, – на эксплуатацию. На эксплуатацию они намекали все время, но указали только в 17 веке (а в научном коммунизме показали официально).
Сначала они говорили о справедливости издалека (в консервативном обществе справедливости не может быть из-за иерархии). Мы, мол – за справедливость. Мы, рождаемся равными, мол, рождаемся одинаковыми, – откуда же все остальное?
Люди с древности приучены к порядку и, конечно, к иерархии, как части гарантированного спокойствия (это качество можно изобразить – будешь смирным, будешь сосать сиську у двух маток одновременно). Потому экономическую эксплуатацию они не разделяли с моральным подчинением старшим.
