Невесомый балкон, как мембрана,
над морем повис;
За спиною маяк распрямился,
как будто с разбегу;
Чёрный бархат прибоя
уводит внимание вниз,
Чёрный веер норд-веста
уносит его же на Вегу.
– Г. Шенгели (1948)
– «Студенты против Однокластера Бобика». Скажи честно, ты придурок?
– А что, собственно, такого? – Антон похлопал глазами. – Я возмущён, что наше руководство закрывает глаза на истинный смысл их выступлений!
Сергей выглядел явно раздражённым.
– «Однокластер Бобик» – нормальная группа! Я её ещё в школе слушал.
– Ну, по тебе и видно, дураком и вырос. – Антон сжал кулаки и даже немного покраснел. – И ты сам знаешь, кто они, и зачем им этот концерт!
Сергей сначала было тоже хотел рассердиться и ка-а-ак ударить в глаз обидчику, но потом чего-то передумал. Посмотрел ещё раз на криво отксерокопированный плакат, потом снова на Антона, потом опять на плакат. Этот идиот даже скотч не додумался купить нормальный – малярный закрыл половину букв по краям. И заместо «Остановим беспредел» получалось «Станови Еспреде». А ещё от плаката несло как будто бы запахом кофе.
– Я тебя вообще не понимаю, – продолжил Сергей. – Что они тебе сделали? Насмотрелся своих вот этих… дурачков из «ТикТока»… И будешь теперь всем доказывать, что самый правый.
Сергей развернулся и ушёл. Антон остался стоять в коридоре один. Разве что, ещё с Антоном осталась моргать лампочка, которую лет триста уже не меняли.
Антон, разумеется, не напрасно думал, что не следует приглашать на выпускной именно «Однокластер Бобик». Как ему рассказали ушлые лидеры мнений из интернета, ещё в конце девяностых барабанщик этой группы Олег Фильдшиц (более известный как «Филя»), согласно журналистским расследованиям, был причастен к какой-то мутной схеме с перепродажей советских гитар «Урал». Якобы после перепродажи эти гитары вывозились в США, Канаду и прочий «зарубеж», и якобы «кто надо» потом на эти деньги спонсировал террористов. А так как вся схема была очень ловко организована, то долгое время никто и не догадывался, что легенды Нижневартовска девяностых как-то могут быть причастны, скажем, к терактам одиннадцатого сентября.
Вот и Антон, когда впервые об этом всём узнал от знакомого из рок-тусовки (ещё с подростковые годы выпивали в «Подорожавшем Скутере» на концерте «Зайцев из дупла», разговорились, обменялись контактами, потом ещё с девушками на шашлыки катались, в общем…), Ромы Базаровича, рассмеялся ему прямо в лицо. Так всё абсурдно звучало. Но тот ему всё понятным языком объяснил, даже ссылки пообещал на расследования скинуть, и, кстати, скинул. «Вот такая шняга, не ожидал от ребят», – Рома в тот день много курил и повторял одно и то же.
Роман Базарович был человеком, который вряд ли остался бы незамеченным даже в самой шумной компании. Его внешность не была особо примечательной, но в его облике чувствовалось что-то такое, что заставляло обращать на себя внимание – будто он всегда знал больше, чем говорил, или как будто в его глазах таился какой-то скрытый смысл происходящего. Он был высоким, с широкими плечами, на которых держался груз множества ночных разговоров, случайных обещаний и хмельных воспоминаний.
Щёки его немного обвисли от регулярного недосыпа и алкогольных похождений, но взгляд – живой, блестящий, полный едва сдерживаемого азарта – выдавал в нем человека, который ещё не сдался перед жизнью. Глаза у него были серые, причём пронизанные внутренним огнём, хаосом и безрассудством. Волосы у Ромы были тёмные, волнистые, ниже плеч, часто пахнущие смесью дорогого табака и старых книг.
Одет он был обычно как бомж, в какое-то тряпьё, которое находил на помойке. Роясь в мусорках, что удивительно, ему часто приходилось находить оригинальные вещи дорогих брендов, он их отстирывал в общественной прачечной или просто-напросто в реке, сушил на солнце и носил. Все только и думали: откуда у него столько денег? А ещё часто, когда напивался, он вообще раздевался догола и так и ходил.
