Он скоро будет здесь!
Сердце колотится.
Столько лет прошло… Почти двадцать!
Нет, мы виделись полгода назад в Моллоу, но никаких разговоров,
ничего личного, он только подошел к моему мужу… формальные
приветствия, пара общих фраз… Он улыбнулся мне тогда, а я не смогла
даже на улыбку ответить. Но воспоминания вдруг нахлынули…
Оглушили.
Я думала – ничего не осталось уже.
Но нет.
Невозможно.
Он – брат и советник короля,
лорд-канцлер, я – жена герцога Уолширского, у меня взрослые дочери,
я…
О чем я только думаю?
Совсем не о том.
Дождь стучит в окно. Он едет где-то
там, под дождем.
А я стою перед зеркалом и все, о чем
могу думать: если затянуть корсет еще туже – то, наверно, упаду в
обморок. Если не затягивать… Ужасно! Как можно было так растолстеть
за двадцать лет? Как я могла этого не замечать?
Меня никогда это не волновало. Я не
покидала Лисмора, занималась детьми, домом, мелкими делами
фермеров, благотворительными вечерами, сельскими ярмарками, считала
себя хорошей хозяйкой. Я и в Моллоу-то за все время была раз пять,
с мужем. Серьезная замужняя дама, степенная, респектабельная, вон,
седина уже пробивается в волосах. Но ведь Хэл помнит меня не
такой!
Стоит посмотреть на Роуз – и разница
очевидна. Я была точь-в-точь как она. Легкой, тоненькой, огонь
горел в глазах. Моей дочери сейчас столько же, сколько было
мне…
А Хэл так и не женился.
Наверно, все дело в этом.
Я знала, безусловно. Я знала это
всегда, он ведь лорд-канцлер, всегда на виду. Но никогда не
задумывалась. А на том приеме в Моллоу вдруг заметила, как какая-то
молоденькая девица стоит ему глазки, улыбается. А Хэл такой
красивый мужчина до сих пор… и даже, кажется, лучше чем был, годы
ему только на пользу. Он не женат. Когда-то давно он сказал мне,
что ни одна женщина больше не сможет занять его сердце. Но так не
может быть… Не должно. Но так…
Он приедет в Лисмор сегодня вечером,
у него дело к моему мужу. И останется на несколько дней. Я должна
буду говорить с ним, улыбаться ему, как радушная хозяйка.
Я не могу, у меня горят щеки и
сердце колотится.
- Вам нехорошо, леди Каррингтон? –
Марша, моя горничная смотрит на меня с сомнением. И, кажется, она
все понимает. И это чудовищно.
- Ничего страшного, - говорю я, щеки
горят еще больше. – Кажется, немного продуло вчера, не стоило
выходить вечером… Уже так сыро, почти осень…
Я оправдываюсь, это так нелепо.
- Принеси пудры, - говорю я.
Только горящие щеки пудрой не
скрыть.
Прическу построже, чтобы никаких
вольностей заподозрить было нельзя. Серое платье… Или темно-синее?
Оно мне идет… Но слишком роскошно для домашнего приема. Нужно
скромнее.
Мне не о чем волноваться, на самом
деле. Ничего особенного не произойдет. Хэл приедет, решит свои дела
и уедет обратно. Он и не думает ни о чем таком, это все лишь мои
фантазии. И то, что не женат – это ведь ничего не значит. Совсем
ничего. У него наверняка есть любовница… и куда красивее меня. Я
даже что-то такое слышала… Ава Мердок, сестра Дункана Мердока,
сюрвейера Адмиралтейства. Она низкого происхождения, и дело, должно
быть в этом… Совсем не во мне.
Какая разница? Я ведь замужем, и
даже думать невозможно.
Я ведь сама отказалась от него.
Испугалась… не знаю чего. Осуждения. Неизвестности. Не смогла пойти
против воли родителей. А могла бы сбежать с ним, он звал, и… Что бы
было со мной?
Под слоем белил мое лицо смотрится
совсем неживым. Волосы того стянуты так, что прибавляют еще лет
десять. И к лучшему, может быть… Только глаза словно угли.
«Если любишь меня, приколи к платью
алую розу». Я не решилась тогда. А сейчас… И сейчас не решусь.
Сейчас это куда более безумно. Да и розы почти отцвели… Нет. Я не
могу. И даже брошь не могу. Это слишком заметно. Но у меня есть
маленькая булавка с рубиновой головкой, словно капелька крови. Не
роза, нет, но тот, кто знает – поймет. Если захочет понять.
Приколоть так, чтобы только чуть выглядывала из-под ряда оборок… И
даже это кажется недопустимой вольностью. Боже ты мой…
