Лето моё, лето, солнышком согрето,
От ночей бессонных кругом голова,
Неба купол синий, грозовые ливни
И ночей бессонных смятая трава.
У лесной дорожки сброшу босоножки
И навстречу ветру словно полечу.
Мне бы вольной птицей на земле родиться,
Мне б любые веси были по плечу.
Небеса не знают, на кого гадаю,
Никому на свете имя не скажу.
Лучше без промашки скромные ромашки
На его окошко завтра положу.
Лето мое лето, солнышком согрето,
От ночей бессонных кругом голова.
Затерялось где-то в прошлом это лето
И любви невысказанной нежные слова…
Стихотворение, которое Маша Малинкина написала в свои 16
лет.
Эпиграф:
"Стихи ненатуральны, никто не говорит стихами, кроме бидля,
когда он приходит со святочным подарком, или объявления о ваксе,
или какого-нибудь там простачка. Никогда не опускайтесь до поэзии,
мой мальчик."
Ч. Диккенс, "Записки Пиквикского клуба".
Темень такая, что хоть глаз выколи.
Ни одной попутной и встречной машины за последние полчаса. И мачты
освещения тоже закончились километров десять назад. Только убитая
грунтовка и страшные расплывчатые тени на границе видимости. «И
мертвые с косами стоят». Без навигатора она бы точно заблудилась.
Впрочем, навигатор уже тоже отключился – в мордовских лесах и полях
интернета почему-то нет. Почему, кстати?
Маленькая, но гордая «Калина» под
управлением Маши Малинкиной медленно ползла в кромешной тьме по
дороге, испещренной ямами и выбоинами такого размера, как будто
совсем недавно здесь шли боевые действия.
Маша моргала покрасневшими от
усталости глазами, упорно вглядываясь вдаль. Господи, вот чего ей
дома не сиделось. Сорвалась неведомо куда, еще и детей с собой
потащила. С другой стороны, дальше оставаться в коронавирусной
Москве она не могла ни морально, ни физически. Пандемия заставила
ее пересмотреть жизненные планы. Чтобы сберечь жалкие остатки
своего психического здоровья после трех месяцев самоизоляции с
детьми и мамой в тесной квартире, Маша Малинкина готова была ехать
куда угодно. В деревню, в глушь, в Саратов. Только бы на простор и
на свежий воздух. Хоть к черту на кулички. Где она в итоге, судя по
окружающему пейзажу, и оказалась.
Все-таки нужно было им остаться
заночевать в Саранске, где они останавливались на
короткий отдых и ужин. Маша уже тогда догадывалась, что не
успеет доехать до деревни по-светлому. Но уж очень ей хотелось
побыстрее оказаться на месте. До Тархово оставалось всего какие-то
жалкие девяносто километров. Маша не ожидала, что эти километры по
разбитой дороге они будут ехать около трех часов.
– Мам, мам, ты мне обещала
рассказать сказку, – заканючил сзади Лучик. Уже в который раз за
этот бесконечный вечер. Маша надеялась, что усталость все-таки
возьмет свое, и сын уснет. Но не тут-то было, девятилетний мальчик,
как стойкий оловянный солдатик, нес ночную вахту наравне с мамой и
мужественно боролся со сном. А вот младшенький Ванюшка давно уже
сладко спал в своем детском кресле. У него на коленях дремал
карликовый пудель Лордик – еще один член клана Малинкиных.
– Сказку? Про африканского вождя? –
рассеянно уточнила Маша, не сводя глаз с дороги. По ее прикидкам,
деревня должна была быть где-то недалеко.
– Да, пожалуйста, мамочка,
расскажи!
Принцесса, сидящая на пассажирском
кресле, злая и резкая, немедленно повернулась к Лучику и
рявкнула:
– Заткнись уже! Дай спокойно
доехать! Какие тебе сказки, ты уже большой!
– Я не с тобой разговариваю! –
возмутился тот.
– Принцесса! – Маша добавила в голос
строгости. – Не надо на Лучика кричать, пожалуйста! Мы все устали,
осталось немного. Я расскажу, мне несложно. Ему так будет проще
доехать.
