Порыв ветра несся по просторному полю, огибая не успевшие
растаять после зимы небольшие сугробы. Он ловко взбирался на холмы
и также ловко спускался с них, оставляя позади себя голые ветви
деревьев колыхаться, вырванными из утреннего спокойствия. С каждой
саженью несущийся вперед сопряженный воздух становился все теплее и
теплее под лучами разгулявшегося солнца. Залетев на высокий
пригорок, он принялся путаться в ногах людей, держащих плотный
строй и идущих к вершине облысевшей возвышенности.
Тысячи воинов в кожаных доспехах вышагивали под натиском
собственной ярости и гнева. Мужчины и женщины с суровыми лицами
бросали взгляды куда-то вдаль перед собой и крепко сжимали рукояти
своих оружий. Стрелы, вложенные в луки, были готовы пронизывать
насквозь противников, булавы оглушать и разбивать черепа неверных,
а топоры и мечи пускать кровь из врагов. С каждым дуновением ветра
на холме оказывалось все больше воинов, пока они не накрыли весь
Торчащий Клык словно муравьи, облепившие муравейник.
Прежде остальных на самом пике появились всадники, верхом на
лошадях, неспокойно вертящих своими головами. Они несли знамена, на
полотнище которых были изображены четыре стихии, сталкивающиеся
друг с другом в самом центре в неведомую пятую стихию,
представавшую перед всеми в виде морды медведя с широко разинутой
пастью. Следом стояло несколько плотных рядов лучников, каждый из
которых в любой момент был готов бросить лук, чтобы вытащить меч и
наброситься на того, кто подойдет слишком близко и будет угрожать
их жизням.
Вырвавшись из лабиринта тысяч ног ветер поднялся над головами
воинов, растрепав волосы и знамена завоевателей. Навязчиво
извиваясь вокруг напряженных лиц, он в конце концов утомился и
ринулся с холма.
Спустившись в долину, из которой поднималась армия, ветер стал
гнуть тонкие стволы берез, растущих на окраинах утоптанного поля.
За ручьями с несильным течением он потревожил бобров, мышей и
другую лесную живность, заставив тех попрятаться обратно в свои
норы и дождаться пока человек закончит свои дела и позволит
остальным существам насладиться новым наступившим днем. Затем он
еще больше примял, итак, низкую, едва появившуюся из-под земли
траву, и огибая небольшие булыжники добрался до копыт черного
статного мерина, верхом на котором сидел воин и гнал его в сторону
армии, уже ожидающей своего лидера на вершине Торчащего Клыка.
– Этот день настал! Сегодня мы умрем! – завопил командующий,
прорвавшись сквозь стройные ряды и выйдя в авангард. – Все до
одного! Разворачивайтесь и бегите, если вы боитесь смерти! Бросайте
свое оружие и убирайтесь отсюда туда, где вас не настигнет рука
нашего врага. А что еще хуже – мой гнев!
Воины стояли неподвижно. Они лишь скалили свои зубы от
попыток всадника напугать их и принять за трусов.
– Посмотрите туда! – наездник поднял свой меч и указал на долину
– миниатюрное солнце, которое держала нагая дева, вместо привычного
навершия, заблестело в утренних лучах.
Тысячи паладинов в сверкающих доспехах выходили из леса, который
начинался далеко внизу. Рыцари заполоняли опушку, появляясь из-за
густой листвы и покрывая собой каждый дюйм свободного пространства
в долине.
– Наш враг жаждет омыть свои мечи нашей кровью! Пусть попробует!
Мы с вами знаем, что дорога между жизнью и смертью это лишь
короткий путь из одного существование в другое! Если он думает, что
мы боимся старухи с косой, тогда пусть спросит сперва у наших мечей
и топоров так ли это на самом деле! Если сегодня нам суждено
продолжить свой путь в другой реальности, так тому и быть! Но если
Боги на нашей стороне, и мы еще нужны им на Неймерии, тогда все
наши враги падут в этой битве.
