Автокатастрофу, разделившую мою жизнь на до и после, я помню
смутно.
Устав после занятий балетом, я дремала на переднем сиденье, как
вдруг сквозь сон услышала папин голос. Он орал такие слова, которые
я если и слышала, то точно не от него, и даже не подозревала, что
он их знает.
Распахнув в изумлении глаза, я хотела спросить, что случилось, и
увидела практически перед собственным носом заслонивший весь мир
бампер грузовика.
Дальше темнота.
Когда я очнулась в больнице, одним из первых посетителей
оказался следователь. От него я узнала, что водитель-дальнобойщик -
как это, увы, довольно часто бывает - заснул за рулем.
Нам просто не повезло.
Особенно не повезло моему отцу и дальнобойщику - оба умерли на
месте.
Я отделалась ушибами, ссадинами и сотрясением мозга. Большую
часть ссадин я получила, когда меня горелкой вырезали из
искорёженной машины. Отец в последнюю секунду успел вывернуть руль,
подставляя водительское сиденье под удар и закрывая меня собой.
Только после следователя ко мне в палату допустили семью. Мама -
стройная, статная женщина, которую всегда принимали за мою старшую
сестру, - за эти два дня поседела и осунулась, и выглядела даже
старше реального возраста. Четырнадцатилетний брат тоже как-то
повзрослел и, как взрослый мужик, поддерживал мать под руку - её
шатало.
- Доченька, как же это... - мама мешком осела на постель рядом
со мной и разрыдалась. Мои щёки давно уже жгло - ссадины на лице от
слёз горели даже под бинтами. Брат обошёл постель и присел с другой
стороны.
- Катька, ты держись, - тихо пробормотал он. - Главное, ты живая
и здоровая. Прорвёмся.
Я благодарно стиснула пальцы Ромы. Сама я себя здоровой и живой
не чувствовала. Болело всё, в основном душа. Не верилось, что папы
больше нет.
Меня продержали в больнице неделю. За это время папины коллеги
успели благополучно переписать на себя его долю в бизнесе - мама в
прострации подписывала всё не глядя, а брат ходил в школу и следить
за ней двадцать четыре часа в сутки не мог. Да и кому пришло бы в
голову следить за взрослой, вроде бы разумной женщиной?
Когда я наконец-то попала домой, у нас не осталось практически
ничего. Личный счёт отца и квартира, ипотеку за которую он, по
счастью, уже выплатил в прошлом году.
Всё.
Моя счастливая, сытая, размеренная жизнь закончилась.
Началось выживание.
С мечтой учиться на врача пришлось распрощаться ещё до того, как
я определилась со специализацией. Заначка, оставленная папой, таяла
на глазах, от маминой преподавательской деятельности прибыли не
было от слова совсем, скорее одни убытки. А ещё младший брат
требовал покушать, желательно три-четыре раза в день.
Закончив за полгода курсы терапевтического массажа, я пошла в
салон подрабатывать. Не в тот салон, где натурой берут, а в
нормальный косметический салон. Антицеллюлитные процедуры,
обертывания, массаж лица я постигала уже там, на месте. С
наставницей мне повезло - Лидия Ивановна полжизни проработала
врачом-косметологом в Первой Кремлёвской поликлинике, ушла под
сокращение, когда на пенсию пора было. Ну а у нас разве на пенсию
проживёшь? Вот и нашла себе подработку у дома.
Платил салон хорошо, постоянные клиентки, не сумевшие втиснуться
в плотное расписание, периодически просились неофициально, на дом.
Свою спальню я оборудовала под массажный кабинет, поставила
профессиональное кресло-лежанку, набрала аппаратуры. Всё окупилось
уже через несколько месяцев.
И всё было бы почти хорошо, если бы не проклятые сны.
Когда я в первый раз увидела принцессу, не вспомню. В какой-то
момент стало ясно, что обычные сны с полетами над городом и
сферическими конями в пальто остались в прошлом, до аварии.
Теперь по ночам я вселялась в тело младенца.
