Боль. Это то, во что превратилось
моё существование. Я не знаю, какое сейчас время суток, какой день
недели, даже месяц уже не берусь назвать. Всё, что у меня есть –
это крюк в потолке, на котором я вешу на цепи, протянутой сквозь
наручники, и грязный пол, до которого не хватает жалких пару
сантиметров, чтобы встать на полную стопу. Но этих сраных
сантиметров нет, поэтому я балансирую между болью в вывернутых
руках и сведённых судорогой ногах, меняя положение в
пространстве.
Сколько я так вешу с последнего
визита? Трудно ответить, в моей темнице нет часов, нет окон, нет
ничего. Ровно раз в сутки приходит ОН. Садист, извращенец, маньяк,
псих. Я не знаю его диагноза, да и плевать, если честно. Всё чего я
хочу по-настоящему, это убить его собственными руками. Мне мало,
если он случайно попадёт в ДТП или словит инфаркт, вдалбливаясь в
очередную шлюху. Но, эта мразь не даёт мне и шанса ни сдохнуть
самой, ни забрать его с собой.
На крюке я провожу примерно половину
суток, это время выделено мне для отдыха. Иногда, я действительно
умудряюсь уснуть, особенно, если наигравшись, ОН вкатывает мне дозу
убойного обезболивающего – награду хорошим девочкам. Да,
периодически я малодушно подыгрываю ему, чтобы получить вожделенный
укол. Это единственный шанс, хоть немного передохнуть, потом
вернётся она, боль, и всё встанет на свои места.
Я честно пыталась себя уморить,
распарывала вены об острый выступ трубы, торчащей когда-то из
стены, чтобы насадиться на неё грудью не хватило скорости и
пространства, тяжело взять достаточный разбег, когда доступны аж
целых три шага. Проткнуть глаз или ухо я не смогла себя заставить,
сколько не примерялась, но не смогла. Так что я рвала кожу, вместе
с венами, но заработала только заражение и как итог, уродливые
шрамы. ОН не мог дать мне сдохнуть, и не только зашил мне раны, но
и собственноручно делал перевязки, сдабривая всё это лошадиной
порцией антибиотика. Голодовка закончилась капельницами и зондом с
энтеральным питанием. Я даже на цепи пыталась повеситься, но не
получилось, и в наказание цепь стала ещё короче.
Проводя бесчисленные часы в мечтах о
смерти, неважно даже моей или ЕГО, я так и не смогла придумать
способ покончить с мучениями самостоятельно. Возможно, если бы я
смогла выспаться, или получить доступ в интернет, хотя бы минут на
десять, то меня настигли бы десятки новых идей. Но, увы и ах, у
меня есть только крюк, пол, боль и ОН.
Вдалеке послышались раскаты грома,
заставляя вернуться в реальность. Господи, отдала бы, не
задумываясь хоть десяток лет жизни ради того, чтобы постоять под
дождём, просто стоять и наслаждаться хлещущими струями дождя. Одно
радует, зима не наступила. Странно, что за столько времени,
проведённого в этом каменном мешке, я ни разу не слышала
посторонних звуков. Только лязг замков, скрежет двери и скрип
ступеньки у моей двери, да-да я точно знаю, что скрипит вторая
ступенька сверху. За многочисленные посещения маньяка успела
досконально выучить каждый его шаг. Как летучая мышь, способна
построить карту местности, но доступна мне только камера размером
два на два, пятачок в метр с двумя дверьми и девять ступеней.
И вот он, ненавистный лязг замка.
Могла бы дотянуться до стены, зачеркнула бы ещё один день. Но даже
такая простая радость мне не доступна.
Скрип ступеньки и сердце ухает в
последний раз перед очередной порцией игр, его игр.
- Здравствуй, дорогая, - вместе с
тусклым светом из коридора в мою камеру ворвался ненавистный голос,
сочащийся приторной заботой и радушием. – У тебя на ужин борщ и
витаминный коктейль.
Сука, я так любила борщ! Ни разу ещё
ОН не осквернял мой любимый суп.
- Спасибо, – сквозь зубы промычала
я. – Я не голодна.
