– Он уснул.
Женщина, стоящая у газовой плитки, обернулась. Её муж возник в дверном проёме. Он не улыбался, выглядел выжатым ещё сильнее чем раньше. Да и сама женщина чувствовала себя также. Она нервно истощилась за эти годы. Оказалось, что семья действительно самая важная вещь, твоя частичка. Да какая частичка – кусок. Попробуй оторви – боль-то такая, можно и не пережить. Ксюша переживала за своего мужчину. Очень наделась, что эта поездка положит конец всех их страданий. Думая об этом, она замерла и смотрела перед собой.
– Сам не знаю, как реагировать, – сказал её муж. Он прошёл к старому обеденному столу и грузно опустился на табурет. Поднял глаза на супругу.
– Такое стоит отметить. Хотя бы чаем. Ксюш, слышишь?
Ксения медленно кивнула и развернулась к плитке. Там как раз насвистывал мелодию старый чайник, со засохшими потёками от воды на боках. Они привезли с собой электрический, не сразу сообразив, что здесь его лучше не включать. Ксюша налила в железные кружки кипяток, поставила на стол. Села напротив мужа.
– Миш, он… совсем уснул? – тихо переспросила Ксения, словно боясь спугнуть этот факт.
– Может, конечно, набегался на свежем воздухе, плюс впечатления его побороли. Место такое для него необычное. Но да, совсем уснул. Сладко… – усмехнулся Миша и потянулся к сахарнице. Поискал глазами ложку и коробку с чайными пакетиками. Один кинул Ксюше в кипяток. Верёвочку от своего, по привычке, обмотал вокруг ручки. Ксюша обняла горячую кружку ладонями. За стеной очередная волна ударила в камни.
Они так провели несколько тихих минут. Миша отхлёбывал чай, его жена так и продолжала сидеть, смотря куда-то в стену.
– Получается, он не просто так видел это место, – наконец произнесла Ксения.
– Может мы с тобой как-то говорили про маяк, он подслушал, – неуверенно сказал Миша.
Только теперь взгляд его жены вернул себе сосредоточенность, и она посмотрела на Мишу:
– Мы об этом не говорили. У него нет воспоминаний отсюда. Он здесь никогда не был. Даже в книжке, может, не читал, но, тем не менее. Мы с тобой возвращались сюда без него. И о… произошедшем он тоже не знает, чтобы из-за этого расшаталась психика. Если честно, то я пока даже не хочу думать, почему всё именно так. Денис уснул, а ты сам слышал – ситуация была на грани опасности. Если ещё с ним бы что-то… – Ксения не договорила, опустила глаза в стол.
Миша тяжело вздохнул, перегнулся через столешницу и взял её за руку:
– По крайней мере, мы проделали весь этот путь не зря. Давай, ложись спать. Как раз мысли в порядок придут. Я сам, честно, не соображу, как быть. Все эти годы как в тумане и вот тут такое… Ощущения будто вагоны весь день разгружал. Руку с трудом поднимаю. Нервное, наверное. Давай я тебя отведу.
Он встал из-за стола, осторожно взял за плечи жену, отставил кружку. Увёл её в спальню, которая была просто частью большой комнаты внизу маяка. Помог скинуть кроссовки и джинсы, уложил в кровать, накрыл одеялом. Ксюша хотела ему благодарно улыбнуться, но с видимым усилие лишь немножко подняла уголок рта. Она внимательно посмотрела на мужа, словно давно его не видела. Медленные движения, мешки под глазами, плохо выбрит. Неровная и некрасивая борода. На плечах мешковатый вязаный свитер. Словно персонаж из фильмов Балабанова. Она его не винила. Винила себя. Он перенёс ту же трагедию что и она, но не сломался, вложил всего себя в сына. Пока не началась бессонница. Сколько муж выдержал поездок к врачам, бабкам-ведуньям, лекарств, отваров. А всё это время, нервы и деньги. Ни о какой карьере речи уже не шло, хотя профессия у Миши прибыльная – юрист, с собственной конторой. Деньги хорошие, перспективы. Первого ещё немного оставалось, второе растаяло. Иногда он позволял себе выпить. Немного, но всё регулярнее. С виски и коньяков перешёл на водку. Ксюша не пилила его, самой иногда очень хотелось. И так невероятное горе, не особо утихшее за эти годы, а тут ещё Денис… В какой-то момент казалось, что Мишу прокляли, и какой-то злой бог мучительно его добивает. Она посмотрела на тёмный деревянный потолок и закрыла глаза.
