Юля
Боже!
Боже! Боже!
Не
могу поверить, что буквально через полчаса увижу Германа, смогу крепко обнять старшего
брата и почувствовать его тепло.
Вернулся.
Живой. Здоровый.
Вдавливаю
педаль газа в пол и мотор моей Ауди рычит под капотом, лаская слух. Забываю о
безопасности, пролетаю на мигающие зеленые сигналы светофоров и надеюсь, что не
придется останавливаться на красных. Но судьба мне сегодня благоволит.
Вцепившись
в руль и умело лавируя по многополоске, за короткое время доезжаю до Пулково, сразу
же направляю машину в зону частных прилетов. Бегло смотрю на смарт-часы,
самолет уже должен приземлиться. Сердце бешено стучит от предвкушения
долгожданной встречи, а голову атакует рой вопросов.
Герман
возвращается домой с Василисой и Егоркой. Конечно же, как иначе. Если меня так
люто кроет от радостных вестей, не могу представить: что творилось с Васей.
Боже,
спасибо! Спасибо тебе огромное, что защитил его!
Слезы
наворачиваются на глазах, как только думаю о том, что уже и потеряла надежду
когда-нибудь его увидеть. Рано, рано сдалась. Не должна была опускать руки.
Хотя вся наша семья со временем устала верить в чудо. Только Василиса не теряла
оптимизма, держала нас в ежовых рукавицах и не давала расстраиваться. А Егорка
– наш ангелок, добавлял новых сил, чтобы не свихнуться от незнания что все же
произошло, почему Герман так внезапно пропал.
Влетаю
на широкую асфальтированную территорию и с громким визгом шин торможу недалеко
от трапа, который медленно подъезжает к самолету. Родители уже здесь, через
лобовое окно встречаюсь с грозным взглядом папы, попадет мне по первое число за
дерзкое вождение.
Выскакиваю
из машины, не удосужившись даже дверь закрыть, и подбегаю к счастливой маме,
которая вытирает белым платком свои заплаканные глаза.
—
Мамуль, ну ты чего, — обнимаю ее за плечи и подбадриваю. — Все же хорошо, Гера
вернулся. Вот только эта дурацкая колымага наконец докатится до самолета, и мы
его увидим, — начинаю нервничать.
—
Знаю, доченька, знаю, — кивает мама и улыбается. — Это я от счастья.
Сердце
подскакивает к горлу, когда дверь наконец-то открывается и на трап выходит
брат, держащий на руках свою маленькую копию.
Боже,
спасибо! Прикладываю ладони ко рту и шумно выдыхаю. Нифига не изменился, все
такой же самоуверенный и серьезный, словно и не было этих долгих и мучительных
лет.
Когда
Герман ступает на асфальт, всей гурьбой налетаем на него, крепко обнимаемся и
плачем. Никто уже не сдерживает слез, даже папа пускает скупую мужскую слезу.Маленький
Егор цепляется за шею Германа и с широкими глазами осматривает нас, даже
немного пугается.
—
Чертов засранец, — шуточно бью брата в плечо и истерично хмыкаю, — почему так
долго!
Сразу
же получаю подзатыльник от отца за грубые слова и пожимаю плечами.Перевожу
взгляд на счастливую Василису, топчущуюся позади Германа, и кидаюсь в ее
объятия.
Еще
долго стоим на территории аэропорта, нам о многом нужно поговорить. Но все же
находим в себе силы сесть по машинам и отправиться домой, где нас уже ждет
горячий ужин.
Не
помню, чтобы в доме родителей было так шумно и весело. С каждым месяцем я все
реже и реже стала их навещать, не могла долго находиться здесь, стены не давали
глубоко дышать, мрачная обстановка не позволяла позитивно мыслить, но теперь
все будет иначе. Для всех жизнь заиграла разноцветными красками.
Вся
семья Аграновых в сборе, Егорка заливисто хохочет, пока папа щекочет его, мама
восторженно рассказывает Герману все новости, боится что-то пропустить и не выпускает
его руку из своих ладоней. Смотрю на лицо брата, он уже устал от обилия
внимания, но терпеливо выдерживает все, понимая, как это необходимо для
родителей, особенно для внезапно постаревшей мамы.
