ПРОЛОГ
За двадцать лет до событий, описывающихся в книге.
Эдит Дельмас с улыбкой смотрела на внука, который вновь
засиделся с ней в библиотеке. И теперь она провожала его по темному
коридору в комнату. Несколько раз графиня просила малыша не шуметь,
дабы не потревожить родителей. Но что мог понять двухлетний
ребенок?
Миновав покои дочери, Эдит замерла. Из-за двери донесся крик ее
девочки и тут же утих. Немедля графиня поспешила к двери, подумав,
что, возможно, что-то случилось с ребенком, которого Габриэль
носила уже почти пять месяцев.
Женщина толкнула дверь и замерла, проглотив возглас ужаса. Ее
бедная дочь лежала на постели полностью обнаженная. А ее супруг
навис над ней, сжимая в руках кинжал. Тело Габриэль было покрыто
кровоточащими порезами, а лицо перекошено от боли.
Время словно остановилось. Эдит, задыхаясь от страха, смотрела,
как острое лезвие приближается к округлому животу дочери.
Опомнившись, графиня воскликнула:
- Остановись, там же твое дитя! - ее голос эхом отразился от
каменных стен замка и раскатом вернулся назад.
Две пары глаз устремились на графиню. Одни - полные страха и
слез, другие - сверкающие безумием. Тело женщины оцепенело, а
сердце билось так, словно пыталось порвать корсаж. Эдит увидела,
как дочь произнесла без звука одними губами:
- Уведи сына.
Обернувшись, графиня посмотрела на внука с побелевшим от страха
лицом. Схватив Мишеля, женщина прижала дрожащее тело мальчика к
себе и помчалась прочь. Крупные слезы градом катились по пылающим
щекам. Она не могла полностью осознать того, что увидела. Поспешно
вручив малыша няньке, графиня покинула детскую. Эдит, не помня
себя, шагала по коридору, судорожно думая, как помочь Габриэль. Но
новый крик дочери заставил действовать, не раздумывая. Схватив
подсвечник со стены, графиня ворвалась в комнату и ударила им зятя
по голове. Джозеф, не издав ни звука, мешком повалился на постель,
а белые простыни мгновенно окрасились алым.
Эдит прижала плачущую дочь к себе и мутными глазами посмотрела
на зятя, подумав, что если он мертв - это его наказание.
- Ты убила его, мама? - всхлипнула Габриэль и попятилась к
изголовью кровати.
- Даже если так, - без капли сожаления произнесла графиня, - это
твое избавление.
- Он безумен, мама, - в ужасе прошептала девушка, прижимая белую
сорочку к кровоточащим ранам на своем теле. - Что же теперь
будет?
- Ничего! - уверенно заявила Эдит. - Он упал, ударившись головой
о подсвечник…
Опустив голову, белокурая девушка сосредоточенно изучала
перепачканный подол своего серого шерстяного платья. Она остро
чувствовала, как в нее вонзаются, словно колючие шипы, десятки
изучающих глаз. Эти наглые и высокомерные взгляды скользили по
волосам, лицу и телу. Даже наличие одежды не спасало от их
похотливого любопытства. Ссутулившись, Кэтрин перевела внимание с
выцветшей ткани на грязные босые ступни. Только бы не глядеть на
толпу, собравшуюся перед невольниками. Ее щеки пылали, и даже то,
что она уже давно привыкла к унижениям, не спасало от мерзкого
ощущения. Сердце колотилось, в панике напоминая, что свобода все
дальше и дальше от нее. Единственная надежда оставалась на то, что
девушку не заметят и вскоре ей удастся бежать. И, желая стать как
можно меньше, Кэтрин втянула шею в плечи, почти перестав
дышать.
- Эта! - из толпы донесся хрипловатый женский голос, а потом
ударом в спину Кэтрин вытолкнули вперед.
Девушка невольно подняла взгляд и встретилась с серыми,
выцветшими глазами. Пожилая женщина внимательно изучала ее лицо. А
потом морщинистые губы старухи искривились в довольной ухмылке. Она
отличалась от присутствующих: гордо вскинутая голова и прямая
осанка говорили о знатном происхождении. А ее дорогое черное
платье, сшитое по последней моде, «кричало» еще и о достатке.
Странно, насколько было известно Кэтрин, господа никогда не
занимались покупкой прислуги, это слишком низко для их достоинства.
Но пожилая дама сама лично выбрала девушку и теперь терпеливо
ожидала, когда к ней подведут новую «покупку».
