Я признаюсь, я новой твоей
оказался добычей,
Я побеждён, я к тебе руки простёр,
Купидон.
Овидий. Любовные элегии
То утро апрельских ид* во второе консульство Тиберия, пасынка
императора* Октавиана Августа, выдалось удивительно тёплым,
лучезарно-тихим.
Народ, прибывавший из всех кварталов Вечного города, ещё до
рассвета начал собираться на огибавшей Капитолий Яремной улице,
чтобы затем оттуда двинуться в сторону Мамертинской тюрьмы.
Эта тюрьма, построенная четвёртым из царей Анком Марцием в
устрашение дерзости преступников, находилась у подножия
Капитолийского холма, между Курией и храмом Согласия. Тюремное
заключение как мера наказания в Риме ещё не применялось, и в Carcer
Mamertinus преступников либо пытали, либо приводили в исполнение
вынесенный им смертный приговор. Приговорённых к смерти спускали в
подземное отделение тюрьмы – Туллиан, из которого был только один
выход – на ужасную Тарпейскую скалу. Если приговор был приведён в
исполнение в помещении тюрьмы, то тела казнённых стаскивали
крючьями к Тибру по спуску, получившему в народе название «Лестница
рыданий».
Ремесленники, торговцы, менялы, отпущенники и прочие
представители городского плебса продолжали двигаться по улицам
нескончаемой чередой. Время от времени толпа расступалась, давая
дорогу богато убранным носилкам, в которых по городу обыкновенно
перемещались знатные женщины, сенаторы и всадники*.
Когда солнце залило своим ярким светом улицы и площади Рима, над
толпою пронёсся гул: «Идут! Идут!». Вскоре и вправду показался
отряд легионеров, во главе которого шёл офицер из окружения
городского префекта*. Оттесняя толпу, солдаты сопровождали
осуждённого. Люди вытянулись по обеим сторонам дороги, и каждый
старался устроиться так, чтобы видеть того, кому в этот день, на
закате, предстояло умереть.
Глядя на осуждённого, многие мужчины сжимали кулаки и посылали
ему проклятия; женщины вели себя иначе. Одни из них горестно
вздыхали или тайком вытирали слёзы; другие сокрушались о том, что
природа несправедливо наделила такую редкую божественную красоту
низкими и пагубными пороками.
В оправдание всеобщего любопытства следует упомянуть, что о
человеке, чей короткий, но бурный жизненный путь должен был
закончиться в подземелье Мамертинской тюрьмы, рассказывали
необыкновенные вещи. Говорили, что несмотря на свой юный возраст он
достиг совершенства в искусстве любви, что из-за него жёны забывали
своих мужей и девицы на выданье – своих женихов, что его любовницы,
которых он потом бросал, проводили остаток своих дней в унынии и
одиночестве или же предавались безоглядному распутству. Когда слухи
об этом человеке достигли императорского дворца, Август был вне
себя от гнева: никто до этих пор не пренебрегал его законами о
прелюбодеянии столь открыто и дерзко. Последней каплей,
переполнившей чашу терпения императора, была потрясшая горожан
история дочери ремесленника. Знаменитый обольститель, которому не
могли противиться самые гордые женщины, был уверен, что девушка,
привлёкшая его внимание своей красотой, не устоит перед его
обаянием. Но он ошибся. Воля его встретила в сердце этого юного
создания, почти ребёнка, непобедимое сопротивление. Однако молодой
красавец не терял надежд, и его домогательства становились с каждым
разом упорней. Помимо своей воли он довёл девушку до отчаянного
положения и подтолкнул её к гибели – она наложила на себя руки.
Императорские судьи постарались сделать так, чтобы это дело стало
громким и возмутило не только горожан, но и жителей окрестных
селений. И уже ни денежные откупы, ни заступничество богатых
родственников не помогли покорителю женских сердец избежать
справедливого наказания. Когда двенадцать назначенных по жребию
горожан в один голос вынесли вердикт: «Виновен», он понял, что сама
Немесида занесла над ним свой карающий меч.
