Глава 1.1
Марк
– Пап, ну снова криво. – возмутилась дочь, смотря в отражение зеркала на свои хвостики на голове.
Это уже третья попытка сделать прическу. Обычно, у меня получалось лучше. Но после аварии, из-за ожогов на руках и стяжек на коже, уже ни хрена не такой ловкий как раньше. Начинаю перетягивать волосы дочки резинкой и всё вкривь и вкось едет.
Я и рад бы переделать, но факт, что выйдет лучше.
– Маруськ, давай так оставим? Сейчас банты прикреплю, не так заметно будет.
Видел по лицу дочери, что не хочется ей так, как я предлагаю. Но поджав губки, согласно кивнула.
– Хорошо, папуль.
Можно было бы облегчённо выдохнуть, но отчего-то не выходило.
Хреново, когда не можешь ребенку обеспечить должный уход. Нет, в целом, у нас все не так уж и плохо. Я бы сказал, хорошо. Но из вот таких мелочей, как, например, хвостики, складывается недовольство собой.
Как тебе, Марк Витальевич, заебись с руками из жопы, пальцами внутрь?
Этот диалог с самим собой частенько в голове проскальзывает. Гашу, по возможности. Выходит, пятьдесят на пятьдесят.
Это Маруська маленькая ещё, не так акцентирует внимание на моей физиономии. А она после аварии тоже не в самом презентабельном виде.
Подрастет, её дразнить начнут, что батя стрёмный. Мне-то похрен. А вот за дочь обидно, если комплексовать начнет.
Взяв в руки два объемных банта, прицепил их на хвостики. В целом, нормально. Лучше я уже вряд ли сделаю.
Сегодня у них в саду праздник – День матери. Придумали, конечно. Осенью День матери, теперь и на весну в честь матерей праздник организовали. Я ничего против не имею. Но у Маруськи на нём будет присутствовать только батя. То есть, я.
И я знаю, что для моей дочери, это своего рода стресс.
Ладно, прорвемся. Четыре года справлялись на отлично и дальше будем.
Помог дочери одеться, оделся сам и мы погнали в сад.
В саду суматоха. Родители переодевают мелочь в праздничное. Ну, мы с Маруськой тоже не отстаем. Зря я что ли пол ночи платье ей отглаживал?
Праздничный концерт начался ровно в десять.
Кто-то из родителей на меня поглядывал косо. Да и плевать. Я всё внимание на дочери сосредоточил.
Малышня, все по очереди рассказывали стихи про мам. Когда очередь дошла до моей егозы, вообще смотрел не моргая.
– Папочка-папуля!
Как тебя люблю я!
Начала Маруська, а я приподнял брови. Это уже интересно. Неожиданно, правда. Мы с ней совсем другое стихотворение учили.
Но я совру, если не скажу, что приятно удивлен.
– Как я рада, когда вдвоем
Мы с тобой гулять идем!
Или что-то мастерим,
Или просто говорим.
И как жаль тебя опять
На работу отпускать!*
Судя по лицу воспитательницы, она тоже не в теме этого экспромта. А меня проняло. Сияю как начищенный пятак.
Маруська, закончив, придерживая пышную юбку пальчиками, поклонилась.
Довольная такая.
– Пап, тебе понравилось? – это было первым что она спросила, когда утренник подошел к концу.
Подхватив её на руки, крепко обнял.
– Ещё бы. Конечно, понравилось. А с кем ты стих-то выучила? – все же предпринял попытку, разгадать эту тайну.
– А ты ругаться не будешь? – спросила, а сама взгляд отвела.
– А за что мне ругаться? Я сегодня звезда вечера. Пусть все завидуют. – усмехнулся, легонько щелкнув малую по носу.
– Мы с Афиной выучили. Я ей рассказала, что не хочу на концерте стихотворение про маму читать. У меня же её все равно нет. А папа есть. Вот мы с ней и выучили. Даже воспитательница не знала, что я такое расскажу. Правда, здорово?
– Вообще отпад. – улыбнулся этому девчачьему заговору.
Афина, жена моего друга и по совместительству крестного Маруськи.
Пока я после аварии валялся в коме в больнице, они забрали к себе мою дочь. И наверное, я до конца жизни им буду за это благодарен.
