Послам короля Ниии было назначено на день, когда она впервые сменила свой траурный тёмно-синий наряд из тяжёлого бархата на грозовую парчу. Со смерти её отца прошёл ровно год и одно утро, больше она не должна была выдерживать траурную строгость в наряде.
Все оттенки синего были династическими цветами Райанци, и Кая привыкла к ним ещё в свою бытность принцессой.
В тёмно-синих тонах был оформлен и церемониальный зал. Ковровая дорожка, обивка трона, балдахин над ним, наборные мозаичатые панели и тяжёлые портьеры на окнах – всё вокруг сливалось в многоголосую гармонию глубоких сапфировых оттенков.
Ниийские послы были одеты в бежевое, и уже сам этот факт внушал королеве лёгкую тревогу.
То, что послам не дозволялись какие бы то ни было оттенки голубого и синего, было ясно по умолчанию – посол, надевший цвета чужой страны, этим ставит себя и своё государство на позицию подчиняющегося. Но и надевать цвета своей страны тоже было недопустимо – это можно было толковать как вызов.
Цветом Ниии был коричнево-медовый, именно такого оттенка был самый ценный ниийский мёд, – лакомство с лёгкой горчинкой, которое любили и при дворе Райанци. Бежевый, конечно, гораздо бледнее династического оттенка – но всё же это намёк на вызов. Деликатный, аккуратный, вежливый – но всё же вызов.
По крепко сжатым губам старого канцлера и по лёгкому, слегка удивлённому вздоху главы внешней разведки королева поняла, что и они этот вызов почувствовали.
– Послы его королевского величества, короля Ниии Райена IV! – торжественно возгласил церемониймейстер, грозно стукнув по наборному паркету своим величественным посохом, украшенным лазуритом.
Послы раскланялись в полном соответствии с этикетными нормами, выразили все подобающие случаю вежливые фразы – которые, впрочем, после бежевого демарша не сглаживали общее тревожное впечатление, – и вручили королеве свиток с посланием от короля.
По обычаю, свиток был принят канцлером, в то время как глава внешней разведки – по странному стечению обстоятельств бывший и главой дипломатического корпуса – в самых изысканных выражениях благодарил послов.
Свиток, казалось, жёг руки канцлера, но ни он, ни королева не могли добраться до него, пока торжественная часть не будет окончена. Лишь когда послы, а за ними и двор, покинули парадную залу, оставив только членов совета, королева опустилась на трон и напряжённо повелела:
– Читайте.
Проворно развернув свиток, канцлер старческим, но хорошо поставленным и привычным к декламации голосом прочёл, как в самых изысканных и величавых выражениях король Ниии, Райен IV, счастлив предложить прекрасной Кайалерейни Се-Рол свою руку и сердце, «для общего процветания и благосостояния наших государств».
Такой пассаж по отношению к правящей королеве со стороны правящего короля выглядел, мягко говоря, дерзко и нагло.
Король Райен был нестарым ещё вдовцом сорока лет, и тревога, которую выдавили судорожно сжатые на резном подлокотнике пальцы королевы, касалась не переживаний по поводу внешности и возраста предполагаемого супруга. Дело было не в личности жениха, а в его мотивах.
Как ни поэтично и возвышенно было составлено послание короля, все присутствующие прекрасно понимали: это изысканная и благопристойная попытка захватить власть в чужой стране.
Бежевый цвет в одежде послов намекал на то, что король не примет отказа.
– Через час в Малом кабинете, – спокойно назначила королева встречу своим советникам. – Господин Се-Данлер, подготовьте отчёт по возможностям организовать силовой отпор. Господин Се-При, меня интересует возможность обеспечения наших кондиций несиловыми факторами. Господин Канлар, положение ниийских войск и ситуация при дворе короля. Господин Се-Трие, вызовете представителя Церкви.
