Санкт-Петербург
2025
Посвящается моей жене,
Надежде и опоре,
без участия которой
всё могло закончиться иначе
Считается, что каждый может написать хотя бы одну книгу – историю своей жизни. Это правда, написать можно. Но будет ли она интересной кому-либо, кроме самого автора, – большой вопрос. Слава богу, если в жизни человек встречался с известными людьми. Это придает его творению значимости. А если таковых не было? А если не было интересных событий, если жизнь прошла по накатанной колее: детство, школа, институт, работа, дети, внуки, пенсия? О чем будет эта самая книга жизни? Да, конечно, она будет нести отпечаток времени, возможно, даст материал для будущих бытописателей, но интересной обычным людям она будет вряд ли. Многие графоманы-пенсионеры об этом не задумываются, а может быть, это их и не волнует: главное – найти занятие на старости лет.
Мне кажется, в моей жизни неожиданных поворотов, необычных ситуаций и нестандартных событий было довольно много. Мало того, на протяжении жизни я много раз рассказывал друзьям и знакомым о ключевых событиях, так что эти рассказы уже сформировались в моей голове как отдельные новеллы. Поэтому я и решил записать их, пока не забыл. Эти записки не представляют собой систематическое описание моей жизни. Как я уже сказал, это вряд ли было бы интересным кому-либо. Поэтому иногда каким-то кратковременным ситуациям уделено больше времени и страниц, чем описанию многолетней стабильной и бессобытийной работы или учебы.
В первую очередь, я пишу это для моей дочери Вероники. Уж ей-то наверняка будет интересно. А потом, возможно, это будет интересно внукам. Все-таки это часть истории их семьи. Так это и будет внутрисемейной литературой.
Я еще в молодом возрасте придумал название для своих мемуаров (если вдруг стану их писать). У прекрасного советского писателя Ильи Эренбурга есть книга воспоминаний под названием «Люди, годы, жизнь». Я изменил в названии только одну букву.
Кроме того, я вставил в эту книгу записанные позже отдельные воспоминания, не связанные общим сюжетом.
Воспоминаний волнуется сеть.
Будь ты талант иль бездарность,
К жизни не стоит претензий иметь,
Лучше иметь благодарность.
А если ты не смог найти
К успеху верного пути,
То нечего на жизнь пенять,
Себя ты должен обвинять.
Ведь ты воюешь не с судьбой,
Ты этот бой ведешь с собой.
И в этом длительном бою
Ты сам куёшь судьбу свою.
Ты выковал её как мог,
Не будь же к ней чрезмерно строг.
ЛЮДИ, ГАДЫ, ЖИЗНЬ
1. Дяденьки, примите нас, пожалуйста
1964 год. Закончили мы школу, я даже золотую медаль получил. Куда поступать? Наша 366 школа была одной из лучших в Ленинграде, по крайней мере, по преподаванию физики и математики. Не будучи специализированной физико-математической, как 239 и 30, она в рейтинге шла сразу за ними и даже носила гордое звание «Энтузиаст семилетки». Поэтому было понятно, что поступать надо куда-то на физику с математикой, но куда? В 9-м классе подумывал я об астрономии: всякие черные дыры, белые карлики и так далее. Но 11-й класс все решил однозначно. Прочел я книгу Даниила Данина «Неизбежность странного мира» и понял, что хочу быть только физиком. Значит, поступать буду в ЛГУ на физфак. Нас таких в классе набралось четверо: я, серебряный медалист Боря Танхилевич (с теми же недостатками биографии) и два «хорошиста»: Володя Васильев (недостатки по маме) и Коля Сванидзе (грузин по папе, русский по маме).
И вдруг где-то в мае ко мне домой приходит наша классная руководительница Хильда Матвеевна (она эстонка, не подумайте плохого). Спрашивает, куда я собираюсь поступать, и, услышав мой чистосердечный ответ о физфаке, говорит, чтобы я не смел это делать.
Я удивляюсь: «Почему это?», а она говорит: «Не поступишь!».
