Утро встретило меня дождем и
холодом. А ведь ноябрь только начался. Впрочем, если верить
прогнозам погоды, то были лишь цветочки.
Радости не добавляло и то, что
сегодня была лишь среда, а значит, автобус приедет битком. Так что
единственное, чего я желала в эту минуту, – быстрее добраться до
универа, снять мокрый плащ, прилипший к телу, и выпить горячий
кофе. Но и этому не суждено было сбыться.
– Машка, давай быстрее! – раздался
на весь холл крик старосты нашей группы, стоило мне переступить
порог.
– Что еще случилось? – досадливо
спросила я, параллельно просматривая телефон на наличие сообщений,
ведь обычно вся информация приходила на него. Пусто. Я в недоумении
уставилась на запыхавшуюся от бега одногруппницу.
– Химоза решила устроить сегодня
зачет, – «обрадовала» староста.
Настроение испортилось еще больше.
Мало того что я терпеть не могла дождь, особенно если случалось
забыть дома зонт, а тут еще и зачет у самой противной
преподавательницы в мире с утра пораньше. На самом деле, Химозой
прозвали ее не мы. Это прозвище прилипло к вздорной преподше еще с
первых дней ее работы в университете. Другие преподаватели эту
дамочку тоже не любили. Так что представьте теперь, как мучились
мы, но ничего ни сказать, ни сделать не могли. Ведь Химоза вела
главнейший для будущих биотехнологов предмет – химию. Вот и
приходилось терпеть ее нападки и выкрутасы.
А сейчас стоило поспешить в
аудиторию. Ведь опоздание каралось хуже незнания предмета. За
последнее Химоза хотя бы не орала на нас, а просто отсылала на
пересдачу.
– Заходите, – как всегда, без
приветствий и, как всегда, с недовольным, но все еще красивым лицом
буркнула преподавательница, выйдя из-за угла, и, ни на кого не
взглянув, прошла в аудиторию. Мы потянулись за ней. – Сумки
оставьте возле двери. Садитесь по одному. – Мы молча подчинились,
прекрасно зная, что лишний раз эту дамочку лучше не злить.
На письменную часть зачета нам
выделили пятьдесят минут. Еще столько же на устную. И если с первой
частью все более-менее справились, то одолеть устные вопросы мог не
каждый. В итоге из пятнадцати человек, прошедших передо мной, сдали
свои темы только трое. И как мне, оставшейся с Химозой один на
один, теперь быть?
– Воронцова, вы готовы? – сверкнула
зелеными глазами та. Я кивнула. – Тогда почему я до сих пор вас не
слышу?
Всегда знала, что отвечать последней
– так себе идея. Вся злость, накопившаяся за время ответов других
студентов, обильно лилась на голову замыкающего. Но отвечать – на
свой страх и риск – все равно пришлось бы и, чтобы сразу не
выгнали, я решила начать с вопроса, в котором разбиралась лучше
всего.
– Химические формулы и их
применение, – неуверенно прочитала я название темы и начала вещать
о том, что в мою голову вбивали еще со времен младенчества.
Мои родители тоже были химиками, и
именно от них – по их мнению – мне досталась любовь к этому
предмету. Моего они просто не спрашивали. А я, хоть поначалу и
пыталась возмущаться, бунтовать, не ходить на лекции, саботировать
учебный процесс, быстро поняла, что этот номер не пройдет, только
не с моим отцом. Так что, смирившись с неизбежным, стала ходить, а
потом и сама втянулась.
И вот я снова на улице. Дождя нет,
но ветер нещадно треплет ветки деревьев, полы пальто, неубранные
волосы... В общем, все, до чего способен дотянуться своими
шквальными потоками. Да и время сейчас не совсем удачное: автобуса
не будет еще час, а стоять в такой холод без движения… Быстрее
будет дойти пешком. «Как раз согреюсь», – подумала я, передернула
плечами, сбрасывая прокатившиеся по телу холодные мурашки, и
двинулась по пустой улице.
А вот и дом. Я улыбнулась во весь
рот, завидев через дорогу знакомую серо-кирпичную стену с граффити.
Сейчас приду, лягу на диван и, закутавшись в плед, с удовольствием
погружусь в сюжет новенькой книжки, подаренной подругой на день
рождения. Осталось только перейти дорогу…
