Наследники
Пролог
Император умер, как полагается императорам — тихо, мирно, без
суеты и бессмысленного сопротивления смерти. Правда, многие бы не
согласились с правильностью этой смерти. Они считали, что
императоры должны, как минимум, погибать на поле брани и, как
максимум, быть убиты заговорщиками. Либо в собственной спальне, при
помощи отравленного кинжала в прелестных ручках фаворитки, либо во
время какой-то церемонии — наемным убийцей.
В общем, мнения на счет достойной императора смерти у разных
людей были разные. На всех все равно не угодишь. Впрочем, император
Мален угождать и не собирался. А дворцовый целитель еще и
утверждал, что это великий человек на смертном одре успел
позлорадствовать над кем-то. Правда, над кем именно и почему, он, к
сожалению, не понял. И теперь половина дворца мучилась из-за
неудовлетворенного любопытства.
Церемония погребения была торжественна и в какой-то мере
празднична. Многие придворные откровенно скучали. Другие болтали о
чем-то своем. А какой-то перебравший офицер еще и громогласно,
совершенно неуместно расхохотался, но был тут же бит острым
локотком бдительной жены в бок и мгновенно умолк.
Везли императора, как и полагается, в выстланной шелком и мехами
повозке. Тянули ее не лошади, а дюжие юноши. Доходя до очередной
лестницы, они дружно хекали, поднимали этот катафалк на плечи и так
преодолевали препятствие. А учитывая, что лестниц в городе было
великое множество, вскоре эти юноши были усталы и вовсе не так
великолепны, как в начале пути.
Дотащить императора им следовало до семейной усыпальницы в
старой пещере. Это простых людей сжигали, и пепел рассеивали над
морем. Императорам, да и прочим высокорожденным такого не
полагалось. Да и народа на последнем пути императора Малена
собралось много. Нельзя было его разочаровывать. Наряженные, как на
праздник, мамаши поднимали над толпой детей, чтобы те могли
заглянуть в повозку и полюбоваться ее содержимым. Дети, по причине
малолетства, не понимающие, зачем это нужно, да и куда смотреть,
оставались абсолютно равнодушными. Зато девицы, гроздьями свисавшие
над балконными перильцами, шептались, бледнели и сотворяли
охраняющие от всего злого круги.
Императрица Кадия степенно шла за повозкой и старательно
изображала печаль. Получалось у нее так себе. Она все время
умудрялась задуматься о посторонних вещах, и лицо становилось
несколько мечтательным. К тому, что муж вот-вот умрет, она давно
привыкла. А особо теплых отношений между ними никогда не было.
Принц Ромул изображать печаль и не пытался. Его лицо было
бесстрастным, взгляд направлен поверх повозки, а шаг четкий и
выверенный. Траурный оливковый цвет костюма ему шел гораздо больше,
чем матери, да и многим участникам церемонии, и на принца с
удовольствием заглядывались разновозрастные горожанки, а потом
шептались о том, какой красивый у них будет император.
Допущенные к церемонии высокорожденные явно скучали, но
старательно делали торжественные лица. Несколько оживились
благородные мужи и женщины, только когда повозку, наконец, дотащили
до погребальной пещеры, и пришла пора церемонии возложения цветов.
Спустя буквально пять минут повозка была вся в этих цветах, как
полевых, так и садовых, а желающие их возложить не заканчивались.
Еще и особо меткие горожане умудрялись добросить свои букеты.
Юноши, которым предстояло еще затащить повозку в пещеру, с
тоской смотрели на действо и утешали себя тем, что не каждому
выпадает возможность дотащить императора до усыпальницы. Будет, что
потом рассказать, если к слову придется.
Когда желающие возложить цветы, наконец, закончились, бедный
император буквально утопал в этом великолепии. Юноши, с тоской
переглянувшись, оттащили натужно поскрипывающую повозку в пещеру.
Чинно понаблюдали за тем, как упокоители перекладывают тело в
саркофаг, заливают маслами и накрывают крышкой. Потом помогли
разложить вокруг саркофага букеты и, наконец, с чувством
выполненного долга потащили повозку на улицу.
