Мама для его наследника

— Оленька, соберись. Последний толчок и малыш родится. По моей команде тужься изо всех сил.

Я откинула голову на кушетку после очередной потуги. Не успела перевести дух, как живот снова стал напрягаться и боль разошлась по всему телу.

— Пора! Давай со всех сил! — сказала акушерка.

Я собрала все свои силы и стала тужиться что есть мочи. И уже через пару секунд я почувствовала облегчение. А за ним раздался трогательный первый плач младенца.

— Умничка! Какого хорошего мальчика ты родила, посмотри!

Акушерка подняла малыша и показала его мне.

Неужели это свершилось! Я подарила жизнь маленькому человеку!

Слёзы тут же полились из глаз и моё лицо засияло счастливой улыбкой. Словно и не было тех невыносимых схваток ещё пару секунд назад… В один момент вся боль забылась.

Как удивительно устроен женский организм! Стоит услышать первый плач новорождённого, и увидеть его маленькие ручки и ножки — вся боль забывается в один момент!

Мне вдруг сильно захотелось обнять малыша, прижать к груди и согреть своим теплом. Я посмотрела на отца малыша, который присутствовал на родах, и он одобрительно кивнул головой.

Акушерка поняла нас без слов и положила младенца мне на грудь.

— Спасибо за сына, — произнёс Герман и осторожно погладил малыша.

Он смотрел с любовью на младенца и, кажется, был самым счастливым в этот момент.

А я была счастлива, что подарила миру новую жизнь.

***

ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ В ПАЛАТЕ

— Ну как вы тут? — тихо спросил Герман, когда вошел ко мне в палату.

Мирон сладко спал в колыбельке, заботливо укрытый голубым пледом. Герман подошел к сыну и с улыбкой посмотрел на него.

А затем подошел ко мне и протянул бумаги с ручкой.

— Вот, подпиши, — произнёс он. — Это отказ от Мирона. И как только ты его подпишешь — я его усыновлю.

Я ждала этого момента. Знала, что именно так всё и будет.

Но не ожидала, что моё сердце откажется от сделки в самый последний момент.

— Я не могу… — опустила глаза я.

— В смысле?

— Не подпишу отказ. Прости.

Герман ошарашенно посмотрел на меня.

— Что значит — не подпишу? Ты серьезно? — нахмурил брови новоиспеченный отец.

Мне было стыдно за то, что так поступаю с Германом, который так добр был ко мне. Но глядя на малыша я понимала, что моя рука не поднимется, чтобы подписать отказ от него.

— Прости, — сказала я сквозь слёзы. — Я не могу его отдать. Я и сама не ожидала, что так получится…

— Как получится, Оля?! — повысил голос Герман, но сразу же перешёл на шёпот, когда увидел, что сын недовольно зашевелился в колыбели. — Это не твой ребёнок!

— Я носила его девять месяцев, с таким трудом рожала…

— Оля очнись! Генетически он не твой! Это наш с Машей сын! Ты всего лишь выносила его и родила. За что я тебе очень благодарен. А теперь — пиши отказ.

— Не буду, — упиралась я.

Герман стал нервно ходить по палате хватаясь за голову. А затем резко подошел ко мне и наклонился словно коршун над добычей.

— Я тебе денег дал? — спросил он.

— Дал…

— Ты сестру вылечила?

— Вылечила…

— Так будь добра оплатить мою щедрость.

— Ребенок — не товар! Разве я могу продать его? — возмутилась я.

Я видела, что Герман стал закипать от злости. У него даже вена на лбу выступила…

— Так и знал, что нельзя было его тебе давать. Надо было сразу забрать его, как и делают со всеми суррогатными мамами. А теперь тебе гормоны в голову стукнули и ты поплыла!

— Это не гормоны, а любовь… — сказала я, глядя на малыша.

— Какая к чёрту любовь, Оля? Мирон — не твой сын, опомнись! Ты знала на что шла, и была согласна. Мы обо всём договорились заранее. Так с чего вдруг ты переобулась?

Я стыдливо молчала и отвернула голову. Ведь я, действительно, поступила очень некрасиво по отношению к Герману. Он помогал мне, заботился. Благодаря ему моя сестра жива, ведь он взял все расходы по её лечению на себя.