Ольга ждала мать, глядя как та оранжевой тряпкой протирала прилавок, на котором ещё днём лежала свежая солёная и копчёная рыба. День выдался хорошим, весь товар был продан, перед Новым годом всегда праздничная суета и с полок сметали всё ещё до закрытия рынка. Помещение было большим и украшено мишурой, гирляндами и цифрами наступающего года.
– Мама, ты скоро, я уже тут вся рыбой провоняла! – сказала девушка, понюхав рукав фиолетовой стёганой куртки, и ударила ладонями по чёрному дерматиновому стулу.
– Оля, если бы ты помогла мне, я управилась бы быстрее, – сказала женщина сорока лет, глядя на дочь с осуждением. Язычок её кожаного ремня выглядывал из первого отверстия, а широкие джинсы, купленные, чтобы скрывать излишнюю худобу, наоборот, подчеркивали угловатые бедра.
– Мама, я иду на свидание и не могу сегодня тебе помочь, ты же знаешь, я всегда помогаю! Просто, конкретно сегодня прошу понять и простить, – сказала Ольга и с улыбкой отвлеклась на телефон, экран которого засветился.
– Доча, знаю и я тебя прощаю, но и ты меня не поторапливай, пожалуйста, – сказала женщина, пытаясь заглянуть дочери в телефон, но тщетно. Расстояние не позволяло прочесть переписку дочери с загадочным кавалером.
– Л-а-а-а-дно, – процедила Ольга.
– Где тебя высадить? – спросила женщина, заканчивая работу и нанося на руки белый густой крем с ароматом ванили. Мокрые тряпки были развешаны сушиться на батарею, прилавок блестел и был готов к завтрашнему рабочему дню.
– В центре города, где тебе удобнее. Я дойду до места встречи сама, – сказала девушка, не отвлекаясь от телефона, но хмуря нос от запаха хлорки.
– Нет так не пойдёт! Я хочу знать, где именно вы планируете встретиться и кто он! Имени Тимур уж прости, но мне недостаточно! Хочу посмотреть на него, чтобы иметь представление о твоём друге, – сказала мать, переживая за единственного ребенка.
– Тиму-у-у-р, учится в сорок пятой школе, выпускается в следующем году, как и я. Встретит меня возле кафе «малиновый снегирь», мы выпьем кофе и пойдем гулять по городу, – протяжно сказала Ольга, поправляя свои светлые и от природы кудрявые волосы.
– Надеюсь, он хороший парень. Сейчас так сложно сказать кто есть кто, – с тревогой в голосе сказала женщина. Ей не нравилось слово «хороший», оно никак не определяло человека. В своё время ей представляли бывшего мужа, как исключительно хорошего парня, но он сбежал. Сказал, что семья мешает ему наращивать мышечную массу. Спортзал был его вторым домом, а потом и первым. Когда Ольге был год, он честно заявил: «Таня, прости, но семейная жизнь не для меня». Потом, правда, он завёл другую семью, родился сын, но со временем он и их бросил. Сейчас разводится с третьей женой и встречается уже с другой дамой. Татьяна видела их недавно на рынке, покупали икру, у соседнего продавца, сознательно проигнорировав бывшую жену. «Будто бы мне хуже сделал, наказал меня купив у других. Хуже ты сделал только своему ребенку, которому ты ни копейки алиментов не заплатил! Денег то нам хватает, но полная семья бесценна. Только пудрит мозги разным одиноким женщинам и бросает их с детьми!», – так думала женщина и всё её нутро сжималось от досады за свою дочь и за других брошенных детей.
– Очень хороший, он не просто слушает, а ещё и слышит, он честный и добрый! Очень спокойный и не агрессивный, вдумчивый и загадочный, – сказала Ольга с еле скрываемой улыбкой.
– Слушает и слышит, – задумчиво сказала женщина, убирая крем в сумку.
– Именно так, глубокая фраза, скажи? А ещё говорят, что мы тупое поколение! Зумеры то, зумеры сё! – сказала Ольга, триумфально раскинув руки.
– Это ещё Достоевский обыгрывал, «он видел как-то не глядя», – задумчиво процитировала женщина классика, и нажала кнопку обогрева машины. Мысли были заняты подростковыми проблемами дочери, которая стала изворотливая и скрытная. Телефон клала экраном на стол, отвечала шутками и сарказмом в лучшем случае, но чаще фразами: «это не важно» или «мама, не суй свой нос». Ольга много проблем доставляла матери и бабушки, которая жила с ними. Оставляя Ольгу одну дома, когда нужно было уехать в деревню, соседи утром жаловались женщине, на громкую музыку до трех часов ночи. Апофеозом стала злосчастная детская площадка во дворе, на которой полицейский нашёл Ольгу спящей в песочнице, совершенно пьяной, в окружении бутылок. Поставили в школе на учёт. Мать с бабушкой не знали, что не справляются, пока не раздался стук в дверь от участкового. Стыд и непонимание как такое могло случиться, до сих пор не даёт покоя женщине. Стараясь не быть гиперопекающей матерью, Татьяна терпела фиаско каждый раз, допрашивая дочь с пристрастием, добиваясь конкретных ответов.
