В КОТОРОМ ВСЁ НАЧИНАЕТСЯ (А ПОТОМ КОНЧАЕТСЯ)
Если бы кто-то спросил у самого старого обитателя Болотной Гнили, «умеют ли крокодилы кидать фрисби», а самым старым считался крокодил по кличке Дедуля Чикен Мак, который утверждал, что помнит время, когда курицы умели говорить, а пиво текло реками, то этот кто-то узнал бы, что местные хладнокровные на это совершенно не способны, но так было не всегда.
Было время, когда диск летал.
Не то чтобы он просто парил в воздухе, подчиняясь скучным законам физики. Нет. Он летал. Он пел, разрезая влажный болотный воздух сочным «вжик-вжик», он плясал в лучах тусклого солнца, отбрасывая блики на покрытую ряской воду, и он звал. Звал крокодила с утраченным прошлым, ящерку с украденным будущим, тролля, который забыл, как смеяться, или козлоногого зверолюда, который искал, куда бы приложить свою недюжинную силу.
Тогда не было «Алтимата». Была просто Игра.
Правил было три, и все они умещались в одной фразе, которую знал каждый детеныш, только-только вылупившийся из икринки или перегретого яйца: «Кинул – беги. Летит – лови. Упал – отдай.»
И все. Больше ничего. Ни судей в накрахмаленных рубашках, которые свистели в дудочки при виде малейшей лужи. Ни спонсоров, чьи имена были длиннее, чем список грехов крокодила после удачной вечеринки. Ни лиг, таблиц и «спортивного профессионализма». Были только болото, диск и дикое, радостное желание двигаться, шуметь и быть частью этого безумного, грязного, прекрасного хаоса.
Крокодилы, неповоротливые на суше, в игре преображались. Их мощные хвосты были не обузой, а живым тараном, расчищающим путь. Они бросали диск так, что он, казалось, улетал за горизонт, а потом чудом возвращался, как бумеранг, напитанный болотной магией.
Юные крокодильчики были молниями во плоти. Они не бежали, а стелились по кочкам, отскакивали от стволов кривых деревьев, и диск, казалось, сам искал их цепкие лапы и зубастые пасти, притягиваясь к ним, как железо к магниту.
Тролли, обычно предпочитавшие стоять как скалы и созерцать увядание мира, вдруг оживали. Их каменные мускулы приходили в движение, и когда тролль ловил диск, раздавался звук, похожий на удар двух валунов – глухой, мощный и полный удовлетворения.
А козлоногие зверолюды… О, с ними было сложнее. Они не всегда понимали разницу между «поймать диск» и «поймать и сразу съесть диск». Но их энтузиазм восполнял все. Когда зверолюд бежал, болото содрогалось, а когда он прыгал, чтобы поймать летящее сокровище, казалось, что само солнце на мгновение затмевается его мощным телом.
Это был золотой век. Век, когда Игра была жива. Потому что в неё отсутствовала какая-то цель. Она была просто потому, что не играть было невозможно. Она была дыханием болота.
Но ничто не вечно, особенно идиллия.
С Верхних Холмов, где пруды были чисты, а травка подстрижена ровными линиями, пришла «цивилизация». А с ней пришли и они – люди, гномы, эльфы и прочие представители разумных рас, предпочитающих носить накрахмаленные рубашки и планшеты из панциря с невероятно скучными идеями, записанными на пергаментной бумаге.
«Это неэффективно!» – провозгласили они, глядя на веселящееся месиво из тел и грязи.
«Нужна структура! Лига! Правила!»
«Нужна форма! Чтобы все выглядели… одинаково».
«И спонсоры! Чтобы их имена были нанесены на диск специальной, нетоксичной краской!»
И Болотная Грязь, всегда сопротивлявшаяся любым попыткам ее причесать и пригладить, на этот раз дрогнула. Возможно, всех прельстили блестящие безделушки, которые сулили двуногие. Возможно, все просто устали. Но Игру поставили на кадастр, измерили, взвесили и заключили в рамки правил, которые уже не помещались в одну фразу, а занимали целый свиток, тяжелый такой, что им можно было придавить сома.
