— Мне никогда не будет тридцать лет, — первый раз я произнесла
это ещё в детстве в ответ на стандартное: «Когда тебе будет
тридцать лет, тогда и посмотрим…»
— Мариночка, откуда ты такое взяла? — удивилась мама. Я не
смогла объяснить то, что чувствовала, не нашла нужных слов. С тех
пор прошло много времени, и я так часто говорила эту фразу, что
сама уже не сомневалась в ней. Сначала родители переживали, а потом
привыкли. Ребёнком я не задумывалась о значении моего
заявления, а когда выросла, попробовала разобраться в
ощущениях.
Как ни странно, такая перспектива совсем не пугала, наоборот,
добавляла остроты и помогала не терять ни минуты. Окружающим
казалось, что я вообще не ценю жизнь, но они ошибались. Просто у
меня со смертью был договор — до тридцати лет я могла делать что
угодно безо всяких последствий. Я не злоупотребляла этим и
сильно не рисковала — всегда очень хорошо чувствовала границы
дозволенного мне. Лет в восемнадцать-двадцать я проверяла эти
границы: сплавы по горной реке, парочка восхождений к вершинам,
несколько прыжков с парашютом, стрелковый клуб и всякое такое.
Судьба не обманула. Даже в сложных ситуациях, которых было
немало, я всегда знала, куда можно идти, а куда не стоит. И
выходила из них целой и невредимой. А потом успокоилась, поняв, что
острые ощущения меня не очень-то привлекают. В последнее время
я оставила лишь ежегодные поездки в красивые места с потрясающей
природой, типа каньонов или фьордов. В остальном вела обычный образ
жизни, стараясь наслаждаться каждой прожитой минутой, как можно
полнее прочувствовав её.
В результате, я не обращала внимания на страхи и опасения, что
сдерживают остальных людей. И в чём-то обладала большей свободой,
чем другие. Однако вера в собственное предсказание будущего
накладывала и ограничения. У меня было много хороших знакомых, но
ни одной близкой подруги. Просто не интересовали темы, которые
обычно обсуждают девушки — поиски мужа, мечтания о семье. Я никогда
не задумывалась о семье и детях — знала, это не для меня. Что тоже
не приводило в ужас. Некоторые пары добровольно не хотят иметь
детей, и ничего. А за родителей я не переживала. Слава богу, была
не единственным ребёнком, и мой старший брат уже обеспечил их двумя
внуками.
Благодаря таким взглядам отношения с мужчинами складывались
довольно легко и не были отягощены разными сложностями. Большую
роль в них играла ещё одна моя странная для многих убеждённость.
Примерно лет в пятнадцать я поняла, что не существует никакой
второй половинки, ждущей меня где-то там. И искать её, то есть его
— единственного принца на белом коне — бессмысленно.
Я чувствовала, что этих половинок может быть много. В
зависимости от нынешнего состояния я притягивала к себе
соответствующего моему настрою человека. Когда во мне происходили
изменения, менялся и человек рядом. Причём, это происходило вполне
естественно, без сильных эмоций и выяснений отношений. Просто
обстоятельства складывались так, что мы расставались.
Я привыкла и, прощаясь, не испытывала сожалений. Правда, не все
мужчины принимали такие правила игры, иногда проявляя
настойчивость. Но обычно мне удавалось заранее определить, с кем не
стоит связываться, и избегать проблем при расставаниях. Знакомые
считали, что я легкомысленна. На самом деле у меня было гораздо
меньше партнёров, чем это выглядело со стороны. Далеко не со всеми,
с кем бывала на людях, я вступала в близкие отношения.
***
Свой двадцать пятый день рождения я встречала одна. Неделю назад
попрощалась с очередным ухажёром, отношения с которым и в этот раз
не дошли до постели — он надоел мне раньше. Познакомились мы
благодаря моему последнему увлечению — мотоциклу. Устав от
постоянных пробок на дорогах, я давно уже задумывалась о смене
средства передвижения на более мобильное и наконец купила его.
Теперь нужно было получить права на мотоцикл, а для этого научиться
его водить.
