Тревожный голос женщины-диктора чеканил каждое слово:
«…Получены последние новости с места теракта, совершенного в метро Санкт-Петербурга… Вчера вечером в результате взрыва в вестибюле станции метро “Площадь Восстания” погибло три человека… Сегодня во время операции скончался еще один мужчина и количество жертв увеличилось до четырех… Более десятка пострадавших находятся в больницах, двое из них в критическом состоянии… По словам следственных органов, исход мог бы быть намного хуже, если бы террорист пронес сумку со взрывчаткой непосредственно на станцию, где в это время скапливается большое количество людей, возвращающихся с работы… Уже сейчас очевидно, что злоумышленника что-то спугнуло, из-за чего он бросил сумку недалеко от турникетов…»
– Выключи, Шеврон, – нервно сказал невысокий чернявый мужчина субтильного телосложения. Его слова были обращены к широкоплечему крепышу с короткой стрижкой, невыразительное лицо которого «украшал» уродливый выпуклый шрам, змеящийся от глаза к подбородку.
– Смотри, смотри, – невозмутимо ответил тот, кого назвали Шевроном, развалившись на продавленном диване, обшивка которого была истерта до дыр. Взор крепыша был прикован к допотопному телевизору «Сокол». – Страна должна знать своих героев. Да ты присаживайся, Султан. Не мельтеши перед глазами.
Помявшись, чернявый неохотно сел, искоса поглядывая на экран. Диванные пружины жалобно скрипнули.
«…Задержать террориста по горячим следам не удалось, ситуация осложнялась тем, что преступник скрыл свое лицо маской… вместе с тем камеры видеонаблюдения зафиксировали, что перед тем, как сесть в машину, он снял маску…»
Султан вздрогнул, когда миловидную дикторшу сменило фото предполагаемого террориста. И хотя телевизор был покрыт пылью, а изображение из-за помех было нечетким, уловить сходство между Султаном и демонстрируемой фотографией было несложно.
«…В настоящее время принимаются все меры по розыску подозреваемого… – продолжила вещать дикторша. – Следствие располагает данными, что злоумышленник, возможно, действовал в группе, его сообщники также устанавливаются…»
Выпуск новостей сменился рекламой, и Шеврон переключил на канал, по которому транслировался какой-то детективный сериал.
Султан поднялся с дивана и нервно заходил взад-вперед, меряя крошечную комнатку торопливыми шагами. Шеврон молча внимательно смотрел на экран, хотя, глядя на его застывшее небритое лицо, казалось, что мыслями этот крепко скроенный мужчина пребывал где-то очень далеко.
– Это что, получается, они знают, кто я такой? – наконец спросил Султан.
– Думаю, что да, – ответил Шеврон после небольшой паузы, и чернявый выругался.
– А чего ты сейчас суетишься? – спокойно спросил Шеврон. – Нужно было меня слушать. У тебя какие были инструкции? Зайти с сумкой в вагон поезда и выйти на следующей станции. А ты что наделал?
В черных глазах Султана мелькнул испуг.
– Шеврон, я же говорил, – сбивчиво начал он. – Мне показалось, что меня «пасти» начали… Если бы меня на станции взяли, то что тогда?!
– Если бы да кабы… – философски заметил Шеврон.
Он выудил из верхнего кармана джинсовки шоколадный батончик и, сорвав с него упаковку, откусил сразу половину. Прожевав, продолжил:
– Ты врубаешься, что не выполнил задание?
Султан насупился.
– Как это «не выполнил»? Все сработало как положено!
– Сработало, – ухмыльнулся Шеврон, доедая шоколад. – В твоем деле важно не то, что сработало, а где именно сработало, – подчеркнул он. – Ты бы еще на помойку отнес сумку, ночью! Когда все спят.
