Часть I: Падение системы
Пролог: Тот самый сон
Город дышал сонным паром. Улицы были идеально выровнены, дома – идентичными, как отпечатанные на одном и том же принтере. Даже деревья росли по строгим линиям, будто их тоже подвергли коррекции. Никто не задавал лишних вопросов. Всё было слишком аккуратным, слишком упорядоченным, чтобы быть настоящим.
Но сны всегда были слишком реальными для тех, кого стёрли.
Мир приходил в себя по сигналу. Не по солнцу, не по будильнику, а по внутреннему импульсу, который приходил из ниоткуда. Люди открывали глаза одновременно. Выходили на улицу в строго установленное время. Даже шаги их были синхронизированы, как будто кто-то программировал каждый жест, каждое движение.
Воздух был плотным, почти материальным. Он напоминал воду, сквозь которую плывёшь медленно, не в силах разорвать её руками. Город казался живым, но одновременно застывшим, как старый снимок, где всё стоит на месте, но никто не дышит.
Имя этой структуры знали все.
Но говорили о ней шёпотом – «Министерство СНА».
СНА – это аббревиатура, которая расшифровывалась по-разному, в зависимости от того, кому ты верил:
Система Невидимой Адаптации
Сны Наших Ангелов.
Официально организация создавалась ради порядка. Чтобы люди лучше понимали друг друга. Чтобы общество стало гармоничным. Чтобы исчезли войны, преступления, раздор.
Но сны, которые она внедряла, были не просто снами.
Это была исправительная программа, маскирующаяся под отдых. Это была оболочка безопасности, внутри которой прятались зубы. Это был контроль, который входил в человека глубже, чем он мог представить – через твои собственные воспоминания, страхи и желания.
Каждую ночь миллионы людей видели один и тот же сон. Иногда они убивали. Иногда прощали. Иногда теряли близких. Иногда находили любовь. Но всегда просыпались изменёнными.
– Сегодня нам снился «Праздник», – сказал кто-то утром.
– Я чувствую себя ближе к вам, – ответил другой.
– Мы стали едины, – добавил третий.
Никто не спрашивал, подробности сна и не помнил тех, кого больше нет.
Ник не знал, что станет первым, кто пробудится внутри сна. Он был программистом-психологом в самом сердце системы. Его задача – моделировать сценарии, создавать образы, внедрять новые сны. Он считал, что делает мир лучше. Пока один из сонных проектов не повторился.
В первый раз он видел, как группа людей празднует день рождения. Как они смеются. Как пьют. Как случайно или неслучайно убивают одного из своих. Он видел, как они прячут его голову. Как смывают кровь с рук. Как улыбаются, глядя друг на друга.
Он проснулся. Казалось, всё в порядке. Пока не увидел в столовой Максима.
Человека из этого сна. Живого. Дышащего. Но с пустыми глазами.
Через три дня Максим исчез. Он не вышел на работу. Его квартира была пустой. Его имя исчезло из всех записей. Как будто его никогда не существовало.
Только Ник помнил. Потому что он был там. Он видел, как всё началось. И теперь он будет видеть, как всё закончится.
СНА начиналась с простого. Ещё около четверти века назад, когда Министерство только зарождалось, они экспериментировали с коллективной психологией. Показывали людям образы, вызывали эмоции, создавали общие переживания. Это помогло снизить уровень преступности. Увеличить производительность. Укрепить доверие к государству.
А потом начались исправительные сны.
Те, кто не вписывался в общий портрет – те, кто сомневался, задавал вопросы, хотел свободы – получали особые проекты. Сны, в которых они «научились» правильному поведению.
Но не все возвращались.
Кто-то просыпался без памяти. Кто-то просыпался с новой личностью. А некоторые… не просыпались вообще.
В базах данных Министерства они становились строками:
