Предисловие:
Сенья прижала лоб к ледяному стеклу "Доджа". Ветра не было. Был *холод*. Не просто мороз, а нечто древнее, выдыхаемое самой землей сквозь трещины вечной мерзлоты. Он просачивался сквозь сталь, сквозь толстый свитер, пробирался к позвонкам тонкими, невидимыми иглами. За окном – белизна. Слепящая, безжалостная. Снег, небо, редкие, искривленные, как скрюченные кости, сосны – все сливалось в одно ослепительное, пустое полотно. Аляска. Величественная. Мертвящая.
– Еще километров двадцать, думаешь? – Голос Саймона был хриплым от усталости и бесконечного молчания дороги. Он щурился, пытаясь разглядеть что-то сквозь заляпанное грязью и солевой коркой лобовое стекло. Навигатор давно захлебнулся, показав последнюю точку на карте – крохотный поселок "Надежда" – и умолк, будто его батарейку вынули. Словно сама земля не желала, чтобы их нашли.
– Надежда? – Сенья фыркнула беззвучно, губы растянулись в кривой улыбке. – Больше похоже на "Забвение". Или "Ловушка". – Она потянулась за термосом с чаем, который уже давно остыл до температуры ледяной каши. – Ты уверен, что мы не проехали? Этот проклятый серпантин… все выглядит одинаково. Как декорация к плохому фильму ужасов.
Саймон мотнул головой, не отрывая глаз от дороги. Вернее, от того, что ею называлось. Узкая колея, пробитая чьими-то отчаянными шинами в снежной пустыне, петляла меж сугробов, угрожающе нависавших по обочинам. Где-то там, под снегом, таились валуны размером с их машину.
– Не проехали. Должна быть вышка. Старая, метеорологическая, кажется. По описанию. – Он постучал пальцем по распечатке, валявшейся на торпедо. Листок был мятый, с кофейными пятнами. Последняя связь с цивилизацией.
Их отношения за эти недели скитаний по краю мира тоже стали похожи на эту дорогу – неровные, занесенные снегом недосказанности. Когда-то это путешествие было мечтой. "Последний рубеж! Настоящая дикость!" – восторженно кричал Саймон, размахивая брошюрой. Сенья согласилась, польстившись на романтику побега , от вечного гула города. Теперь романтика вымерзла. Осталась усталость. И тишина. Такая густая, что в ней звенело. Он – упрямый капитан, ведущий свой корабль сквозь туман, уверенный в картах, которых не существует. Она – скептик у штурвала, чувствующая подводные камни интуицией, которую он давно перестал замечать. Любовь? Да, где-то глубоко, под слоями утомления и мелких обид. Но сейчас она напоминала тлеющий уголек под пеплом – тепло есть, но света мало.
– Вот! – Саймон резко притормозил, снег хрустнул под колесами. В метрах ста от дороги, на пригорке, чернел скелет вышки. Металлические ребра, ржавые, изъеденные временем и солью, упирались в свинцовое небо. Ни проводов, ни антенн. Только голый остов. Как гигантская ловушка для птиц, давно забытая.
– Надежда, говоришь? – Сенья открыла дверь. Холод ударил в лицо, заставив резко вдохнуть. Воздух был чистым, колючим, пахнул хвоей и… чем-то еще. Сладковато-прелым? Или ей показалось? – Больше похоже на предупреждение. Смотри, не застрянь.
Пока Саймон копался в багажнике, вытаскивая цепи (на всякий пожарный, хотя дорога, казалось, вот-вот кончится), Сенья отошла к краю. Тишина. Не просто отсутствие звука. А *напор* тишины. Ни ветра в ветвях, ни птичьего чириканья, ни далекого воя волка. Только собственное дыхание, далекое эхо шагов Саймона и… стук собственного сердца в ушах. Ощущение, будто весь мир замер, затаился. И наблюдает.
– Сень! Сюда! – Крик Саймона прозвучал неестественно громко, разорвав немоту. Он стоял у вышки, разглядывая что-то на ее основании. – Дорога! Есть продолжение! Видишь?
Она подошла. Из-под ржавой опоры, почти незаметная под слоем свежего снега, уходила в чащу узкая тропа. Вернее, след. Едва различимый, но намеренный. Как будто кто-то прошел здесь недавно. Или… регулярно ходит.
