Иллюстрация Екатерины Ковалевской
На поезда дальнего следования пассажиры тут собирались как на праздник – ещё бы, конечная станция у Полярного круга. Я тоже приехал заранее, часа за три. Приезжают люди из самых дальних посёлков, бывает и за пятьдесят, и за сто километров от станции, с вахты и из турпоходов. И чтобы застраховаться от рисков северной дороги, прибывают на вокзал за несколько часов до отправления поезда.
В волнении от того, что уезжаю отсюда из длительной, почти двухлетней командировки, навсегда, не мог нормально спать, просыпался каждые час-полтора, смотрел на часы в телефоне, сверялся с освещённостью улицы, хотя за плотные шторы свет проникал с трудом. В итоге посередине ночи сгрёб поклажу и выехал. Вообще, здесь на Севере почти всё трудно. Но я, несмотря на самые разные воспоминания, уезжал отсюда с лёгкой грустью.
Станция была современная, с просторными залами и уютными кафе, но в раннюю осень – а это время года самое прекрасное в тундре, нет мошкары и комаров, и ландшафт покрыт чудесной пестротой поочерёдного увядания деревьев и трав, а каждый вид имеет свой характер перехода из лета в зиму, одновременно в поле зрения до горизонта зелёные, жёлтые и красные цвета, а за ними синева широченной Оби – ещё не холодно, и все, стараясь уловить торопливое солнце, располагаются на площадке между вокзалом и путями.
Поезд ходит раз в два дня, по нечётным дням, в семь утра. Просторный – почти двадцать вагонов, места всем хватает. Даже подбирая по пути похожее на наше немалое количество северян и туристов, состав не переполняется. Как будто всасывает в себя людей, укладывает на полки и убаюкивает их тревоги, и на день-два помещает в пространство ожиданий и краткого умиротворения дороги. И время в пути начинает идти по-другому.
Я пристроил свои два больших баула, один маленький и большой квадратный пакет с подарком от начальства у стены вокзала. Выбрал место, которое не попадёт в тень в ближайшие часы, и устроился на одном из мест своего багажа. Пока донёс сюда всю поклажу, набрал некоторого раздражения от его неудобства. Вес был относительно невелик, но наличие незапланированного габаритного пакета нарушало весь рассчитанный алгоритм ношения накопленных в командировке пожитков. Подарком оказался большущий пятилитровый глиняный заварник – очевидно, передаренный. Я решил его в дороге кому-нибудь тоже передарить. Например, проводнице. Правда, насколько он будет ей полезен, большой вопрос. «В конце концов тоже передарит». С этой мыслью я исполнился внутреннего довольства. Вроде бы ничего не забыл, всё вовремя, и два дня можно ничего не делать.
Мне нравилось наблюдать за тем, как постепенно заполняется площадь, за готовящимися к дороге людьми. У каждого своя история, можно попробовать разгадать историю каждого, без цели, в качестве упражнения, игры. Вот группа громкоголосых вахтовиков. Собранные на несколько месяцев из разных географий и попавшие на Север по разным причинам, они рассказывают друг другу каждый свою, мало интересующую других историю. Но всех объединяет разговор про зарплату, переработки и свой, вахтовый юмор, не смешные для других доморощенные анекдоты. Вахтовики довольны – предвкушением пути домой и праздников на далёкой родине, подсчётом в уме заработанных денег. Я за них рад – они часть местной крови, от их движения и настроения зависит здесь многое.
Вот двое сидельцев, освободились с местной строгой зоны. Расстегнули рубахи, чтобы все видели их наколки, о чём-то хрипло разговаривают. Тоже смеются. Но в их глазах виден некоторый испуг от широко открывающегося перед ними нового мира, которого они неведомо сколько лет не видели. А мир уже другой – никого их наколки не пугают и не интересуют. И выставленные напоказ худосочные – кожа да кости – и бледные тела вызывают только сочувствие.
